— Всего два, — губы Златы скривились в недовольной гримасе.
— Два, — невозмутимо подтвердила Дарья.
Девушка, державшая вторую шкатулку вовсе не была так спокойна: её взгляд метался по залу, ни на чём не останавливаясь и избегая лица Княжны, а пальцы непрерывно поглаживали резные бока шкатулки. Злата даже не удостоила её внимания, и снова направилась к Агнии.
Служанке тем временем делалось всё хуже и хуже. Когда Княжна оказалась рядом и взяла в руки вазу с подноса, воздух показался Агнии гуще сметаны. Поедая вишню из вазы, Злата обошла всех Гончих.
— Два, значит, — протянула она, вытирая испачканные вишнёвым соком пальцы о кафтан. Расстегнув пару пуговиц на воротнике, она сделала несколько глубоких вдохов, после чего вновь посмотрела на Дарью. — и чьё же второе?
— Взгляните сами, — уклончиво ответила Дарья, всё с той же невозмутимостью глядя на покрасневшее, точно после бани, лицо Княжны. Злой Злата точно не выглядела — будь она в гневе, то уж точно уже подожгла бы кого-то из слуг, ото и Гончих — поэтому, с трудом соображая, Агния решила, что с Княжной точно что-то не так.
Тяжело дыша, Злата прошла мимо Дарьи и, оказавшись рядом с другой Гончей, откинула крышку второй шкатулки. На мгновение зал накрыло бархатное полотно тишины: все замерли, глядя на Злату, лицо которой стало непроницаемым. В какой-то момент Агния поняла, что её больше не волновала ни Княжна, ни то что она увидела во второй шкатулке: служанке казалось, будто каждое её лёгкое уменьшилось до размера сжатого кулака. Уже не особо беспокоясь о том, чтобы быть незаметной, Агния жадно хватала ртом воздух. Потянувшись правой рукой к ставшему невыносимо тесным, воротнику, она не удержала в другой руке поднос, и тот с грохотом ударился о мраморный пол.
— Лучше бы вы принесли сердце её второго сына, — отстраненно произнесла Княжна, опуская крышку шкатулки и даже не обернувшись на звук.
— Мы его не нашли, — произнесла Дарья, обращаясь к Злате, но взгляд её был прикован к Агнии.
Служанка упала на колени, отчаянно царапая пальцами в горло. Как бы она не старалась, у неё не выходило сделать ни вдоха, точно кто-то держал её под водой. В это время одна из Гончих, что до этого стояла поодаль, подошла к Княжне и взяла из её рук вазу с ягодами. Внимательно взглянув на них, она громко огласила:
— Это удушница.
— Что ещё за удушница? — рассеянно спросила Злата, затуманенным взором глядя на Гончую.
— Ядовитые ягоды. Вы задохнётесь, если вовремя не примите противоядие, — Гончая многозначительно окинула взглядом собравшихся.
Княжна медленно повернулась к Агнии. Слуги в зале засуетились, кто-то побежал звать врача, а кто-то испуганно попятился от несчастной задыхающейся служанки, боясь попасть под горячую руку Златы.
— Ах ты... дрянь, — прошипела Княжна, подлетев к Агнии. Слова давались ей с трудом, а из груди доносились хрипы, возвещающие о том, что яд уже начал действовать.
Злата схватила служанку за шею обеими руками, как невесомую тряпичную куклу. Из широко распахнувшихся глаз Агнии ручьем хлынули слёзы, то ли от боли, то ли от обидного осознания того, что она не была способна даже закричать. Воздух наполнился едким запахом жженой плоти и палёных волос.
Дарья вместе с какой-то другой девушкой отцепила от служанки продолжающую разбрасываться языками пламени и снопами искр Княжну, и потащила её к выходу.
Агния почувствовала, как её тоже несут куда-то, но ощущая невыносимую боль свежих ожогов, ей оставалось надеяться только на то, что тех нескольких ядовитых ягод было достаточно, чтобы наконец избавиться от страданий.
Агния почувствовала, как её тоже несут куда-то, но ощущая невыносимую боль свежих ожогов, ей оставалось надеяться только на то, что тех нескольких ядовитых ягод было достаточно, чтобы наконец избавиться от страданий
♟♟♟
Прохладная вода коснулась сухих губ Агнии. После того что с ней случилось в тот злополучный день, её мать вечно плакала, и её руки дрожали так, будто она держала что-то неподъемное, даже если это была всего лишь несчастная кружка с водой. Вот и сейчас, пытаясь напоить дочь, убитая горем женщина расплескала половину приготовленного питья.
Агния жалобно всхлипнула, когда вода намочила повязку, наложенную на ожоги. Из глаз матери с новой силой полились слёзы, и она принялась сбивчиво извиняться за свою неуклюжесть.