— Все хорошо, — с трудом произнесла Агния, и попыталась улыбнутся, но улыбка её вышла вымученной.
Продолжая бормотать и неловко смахивать с глаз слёзы, женщина поправила дочери одеяло и удалилась. Прошла неделя с тех пор, как Агния очнулась после отравления. Первое время она часто начинала задыхаться, как тогда во дворце, чем очень пугала свою мать. Мало помалу это начинало проходить, пускай слабость всё ещё не давала девушке подняться с постели, теперь ей всё меньше казалось, что её может убить удушье. Больше смерти она боялась того, что с ней может случиться, когда в себя придёт Княжна.
То что её не оставили умирать в том зале уже не могло не радовать, но Злата уже наградила её огромными, постоянно напоминающие о себе нестерпимой болью, ожогами на шее. Принести Княжне вазу, полную яда — серьезное преступление. Пускай знать о том, что вишня была на самом деле удушницей, Агния не могла, Злата всё равно была не тем человеком, которого беспокоило бы правосудие.
Вдруг Агния услышала звук отворяющейся двери. Не успела она подумать, куда это собралась её мать, как послышался звон посыпавшейся на пол посуды. Помимо знакомого жалобного бормотания матери Агния различила ещё один голос. Её сердце пропустило удар.
Агния приподнялась на подушке и постаралась придать себе сколько-нибудь менее жалкий вид, когда на пороге показалась высокая фигура Дарьи. В руках женщина держала какой-то свёрток, который она тут же расположила на ближайшем к ней столе. От присутствия Гончей Агнию снова бросило в жар, и она открыла было рот то ли собираясь поздороваться, то ли попытаться как-нибудь оправдаться за случай с Княжной, но так и не решила, что сказать. Очевидно заметив её беспомощность, Дарья решила начать первой.
— Я поговорила с Княжной, — равнодушно произнесла Гончая, и Агния с трудом подавила желание опустить голову, когда встретилась с непроницаемым взглядом болотно-зелёных глаз Дарьи. — сначала она настаивала на том чтобы вырвать тебе сердце...
Агния напряглась всем телом, с тревогой понимая что вновь начинает задыхаться. «Сначала»? Если сначала княжна хотела сделать её бессердечной, а потом, очевидно, передумала, значит ли это, что её ждет ещё более серьезное наказание? Да и что может быть хуже, чем лишиться сердца? Даже казнь казалась Агнии более милосердной, чем нужда влачить жалкое существование бессердечной.
— ... но я смогла убедить её этого не делать, — продолжала Гончая всё тем же безразличным тоном, будто рассуждала не о судьбе живой девушки, а о том что подадут сегодня на ужин.
— Меня... казнят? — Агния наконец решилась озвучить свои самые страшные опасения. Давить на жалость Дарьи было абсолютно бесполезным занятием, поэтому Агния пыталась говорить спокойно и с достоинством, но голос, как на зло, предательски срывался.
Гончая сложила руки на груди и принялась лениво бродить по комнате. Каждый её шаг эхом отдавался в голове несчастной испуганной Агнии.
— Нет, — задумчиво произнесла Дарья, будто только что вспомнив, что ей задавали вопрос. — тебе известно, что произошло во дворце, после вашего с Княжной отравления?
Взгляд Гончей снова обратился на Агнию, и девушка, снова собрав свою волю в кулак, решилась ответить.
— Нет, — произнесла она, радуясь, что приступ удушья начал понемногу отпускать. — мне об этом никто не рассказывал.
— Вот как, — Дарья снова схватила со стола свой свёрток и бесцеремонно уселась на край кровати. Потревоженная Агния невольно вздохнула. — половина работников кухни для прислуги тоже решили отведать с господского стола, четверо из них теперь вовсе мертвы, — заявила Гончая, разворачивая бумагу у себя на коленях.
— Их?.. — Агния недоговорила.
— Нет, умерли от отравления, — пояснила Дарья. — Сначала Княжна была уверена, будто слуги задумали отравить её, но разве стали бы они тогда сами есть отравленные ягоды? Можешь считать, что здесь твоя глупость сыграла тебе на руку. И всё же, тех кто пережил отравление не казнили, а лишили сердец. Всех, кроме тебя.
Дарья наконец распаковала свою посылку и бросила на одеяло рядом с Агнией какую-то вещь из дорогой плотной ткани. Девушка поднялась на подушках и непослушными пальцами развернула... кафтан Гончей.
Чисто алый, с золотыми пуговицами, но без замысловатой вышивки — такой выдавали тем, кому только предстояло быть принятыми на службу у Княжны. Агния перевела испуганный взгляд на Дарью, и невольно издала нервный смешок.