Вернувшись в пролётку, Бестужев какое-то время задумчиво рассматривал коробку со сладостями. Периодически косясь в мою сторону и морща лоб. В конце концов открыл её и завис ещё на добрых две минуты, сверля взглядом три пирожных и пару кусков торта. Наконец, взял один из последних и протянул мне.
— Расхвалить и не дать попробовать будет невежливо. Жаль, но я не могу позволить себе порочить честь гусара. Потому — извольте.
Секунду подумав, чуть прищурил глаза и другим тоном добавил.
— Конечно, если желаете.
Последняя фраза несла в себе столько надежды на мой отказ, что я машинально усмехнулся. Тем не менее, она же в достаточной степени раззадорила мой интерес. Заставив взять кусок торта из рук военного и, внимательно осмотрев, вонзить в тот зубы.
Через мгновение я уже понимал, чем обусловлено его нежелание делиться. Торт и правда был потрясающим. Настолько, что я сам не заметил, как мгновенно съел всё угощение. Я пробовал разные лакомства в сотнях разнообразных миров. Но, пожалуй, ещё никогда не ел настолько вкусного. Конечно, если исключить ситуации, когда за плитой стоял кто-то, наделённый божественной силой.
Разобравшись со своим куском торта, я мельком глянул на коробку. И Бестужев сразу же прикрыл её рукой.
— Могу свести вас с владельцем. Возможно, выйдет убедить его оформить членскую карту. Но хочу предупредить сразу — если речь о сладостях из лавки Мьёльна, каждый сам за себя. Первое правило членского клуба.
Усилием воли заставив себя перестать думать о кондитерской, я улыбнулся.
— Приму к сведению. Так что вы скажете о прилёте моих людей в столицу? Отправите кого-то из своих гусар или лучше обратиться к Морозовой?
Спутник отодвинулся чуть в сторону, смотря на меня с нескрываемым изумлением.
— Опасный вы человек, Ваше Сиятельство. Обычно после первого куска торта все только о нём и говорят. Умоляют ещё их угостить. А вы сразу к делам.
С осуждающим видом покачав головой, он помахал рукой какому-то аристократу, что шагал по тротуару. После чего снова взглянул на меня.
— Раз уж всё равно остаётесь здесь, пусть Морозова всех привезёт. Почему бы и нет? Когда окажемся в ресторане, я позвоню её отцу и всё улажу.
Такой вариант меня вполне устраивал. Так что остаток дороги я провёл в молчании. Наблюдая за тем, как гусар последовательно расправляется с угощением из той самой кондитерской лавки. Сам же я безуспешно пытался пробиться к Роверу. Наш канал связи, который фактически оборвался после моего ухода в портал, сейчас пробовал восстановиться. Для чего, само собой, не хватало силы. Слишком уж велико было расстояние.
Как итог, от столицы до Сибири протянулась тонкая прерывистая нить энергии, которая едва позволяла ощущать состояние пса. Не говоря уже о передаче мыслеобразов или чем-то ещё, более значительном.
Впрочем, спустя несколько минут попыток, я нашёл выход. Вместо того, чтобы передавать информацию внутри самого канала связи, я формировал из неё готовые пакеты, которые уходили параллельно с этим каналом. Используя его исключительно в качестве ориентира для обнаружения цели доставки.
К моменту, когда мы расположились за столиком в ресторане, пёс уже получил все необходимые инструкции. Жаль, он пока не мог говорить. Это бы серьёзно упростило ситуацию. Позволив ввести в курс дела Родиона и Велимира.
Впрочем, Бестужев действительно позвонил князю Морозову. И тот согласился передать новые указания своей дочери, которая должна была вернуться сюда вместе с моими людьми и моим же аэролётом. Тем самым, который пригнали капитулировавшие Цурабовы.
Сам гусар по поводу недавних событий, кажется, нисколько не переживал. И таинственное исчезновение Всеволода Рощина его тоже не беспокоило. Либо Бестужев считал, что старик остался в гаснущем осколке и погиб, либо ему было просто на него наплевать.
Продиктовав заказ официанту, военный посмотрел на меня.
— Как часто вы ходите на охоту, Ваше Сиятельство? А раз мы всё равно ждём, возможно, окажете мне честь? Вокруг Твери осталось не так много лесов, но есть пара охотничьих угодий, куда нас с вами запросто пустят.
Посмотрев на него, я оживил в памяти нашу беседу внутри осколка разбитого мира и, после секундного размышления, озвучил ответ.
— Для начала я бы дождался своего пса.
Собеседник усмехнулся.
— Понимаю. Будь у меня самого такой охотничий зверь, тоже бы его ждал. Исключительно полезный помощник.
Согласно наклонив голову, я ощутил, как столик окружился мощным барьером, препятствующим прослушке — на защиту Бестужев не поскупился. Сам же я, немного подождав, чуть наклонился вперёд.
— А с кем охотитесь вы?
Рассмеявшись, тот пожал плечами.
— С кем приходится. Как вы сами видите, желанием отправиться со мной на охоту люди не горят.
Мельком посмотрев на проходящего мимо официанта, снова взглянул в глаза гусара.
— Я имел в виду охотничьих зверей. У вас же такие есть? Или, может быть, были?
Лицо военного мгновенно помрачнело.
— Когда-то были. Но я уже давно хожу на охоту один. Так проще.
Чуть поколебавшись, он тихо добавил:
— Да и сложно сейчас завести пса…
Несколько мгновений я помолчал, обдумывая следующий ход. Определившись, сделал его.
— Но у кого-то ведь они есть, правильно? Скажем, если бы я хотел посмотреть на действительно стоящих собак, к кому бы мне стоило обратиться? Вы же наверняка здесь всех знаете.
Теперь замолчал уже сам военный. Неотрывно смотря на меня и крепко стиснув зубы. Настолько, что на его скулах вздулись желваки.
Наконец медленно заговорил.
— Думаю, вам стоило бы обратиться к князьям Одоевским. Прекрасные люди, у которых немало столь же великолепных охотничьих псов.
Во время ответа правая рука Бестужева обхватила пальцами мою вилку. И буквально смяла её, скомкав в ладони. А когда тот закончил говорить, пальцы разжались, и на стол упал кусок серебра, который успел расплавиться и остыть, превратившись в неровный шарик.
Одоевские. В изученных мной книгах эта фамилия упоминалась. И не один раз. Семья, которая то входила в фавор, то оказывалась отлучённой от двора. Немало присяжников, солидные деньги и высокий социальный статус. Формально — точно такие же Светлейшие князья, как и Морозовы. С той лишь разницей, что последние были сильны исключительно за счёт близости к Годуновым. Тогда как Одоевские представляли собой силу и без влияния при дворе. Вернее, это самое влияние они в любом случае сохраняли. Слишком уж приличное количество людей было с ними связано.
Естественно, в самих книгах всё это описывалось иначе. Но, если читать между строк — ситуация вырисовывалась именно такой.
Изобразив на лице благодарность, я слегка наклонил голову.
— Признателен за совет. Обязательно воспользуюсь.
Пальцы правой руки гусара всё ещё слегка подрагивали — судя по всему, озвучить последнюю фразу ему удалось нелегко. Что лишь ещё раз подтверждало мою версию по поводу ментальных ограничений. Кто бы ни поработал с его разумом, он точно знал толк в этом. И, скорее всего, вмешательство было произведено в очень раннем возрасте. Когда сознание человека максимально пластично и позволяет вытворять с ним практически всё, что угодно.
Официант принёс нам напитки. Чашку травяного чая для меня и порцию кофе для Бестужева. Когда работник ресторана удалился, я озвучил ещё один вопрос, решив немного сменить тему.
— А что скажете по поводу университета высоких искусств? Мы проезжали его по дороге. Чему там обучают?
Если до того в глазах гусара виднелась странная смесь из надежды и опасения, теперь там засверкало удивление.
— А вы точно не из наших мест?
В голосе военного легко отслеживались нотки настороженности. Я бы даже сказал — подозрительности. Которую Бестужев даже не пытался скрыть. Скорее напротив, специально мне демонстрировал.