— Читай! — усмехнулся Янатка, и Хлум с увлечением стал читать.
— Сегодня ночью мы разбросаем их здесь, в Старом Месте. Пускай люди узнают правду!
— Разбросаем! — с восторгом согласился Хлум.
— Не забыть бы статую святого Яна Непомуцкого[14] на Каменном мосту. Обклеим его листовками с головы до пят, полиции на радость!
— Вот это будет здорово! Не пожалеем теста!
Подмастерья хохотали и перечитывали листовки.
— Только никому ни слова, это дело пахнет долгой отсидкой!
— Ну, мы не попадемся!
Темной ночью, между второй и третьей выпечкой хлебов, подмастерья, вместо того чтобы лечь и вздремнуть, надели свои поношенные пальтишки, купленные по случаю в еврейском квартале, спрятали в карман белые пекарские шапочки, чтоб не бросаться в глаза, украдкой вышли на улицу и поспешили к Каменному мосту.
Дважды подходили они к статуе св. Яна, но их спугивали запоздалые прохожие.
На третий раз они торопливо прилепили несколько листовок на руку святого, а банку с тестом кинули в Влтаву. Потом поспешно воротились в Старе Место и, проходя по улицам, засовывали листовки под двери домов. Уже пора было возвращаться в пекарню, а у них оставалось около сотни листовок.
— Я их утром разнесу сам, — сказал Хлум. — Если опять уйти вдвоем, пожалуй, хозяин заметит.
Пакет с листовками они спрятали около ворот, и хорошо сделали, потому что, как раз когда они раздевались, мастер спустился в пекарню; он жил на втором этаже.
— Где это вы разгуливали? — строго спросил он, потому что не любил, когда подмастерья уходили, вместо того чтобы поспать.
— Заскочили на минутку к девочкам, хозяин, на одну минутку! — ответил Янатка.
— На это есть воскресенье. Еще раз увижу, что бегаете, выгоню! — И хозяин хлопнул дверью.
Хлум выскочил из пекарни еще до рассвета и думал, что в два счета отделается от листовок. Но по улицам уже шли разносчики, зеленщики и всякая окраинная голытьба, двери домов распахивались, выходили служанки и привратницы. Ах, черт! А раньше никак не уйти. Уже и лавки открываются, вон расходятся кривоногие ученики Кршижа с корзинками на головах.
В измазанной тестом руке Иозефа оставалось еще полпачки листовок. Он очутился уже в Новом Месте, пробежал по Широкой улице. Здесь живут богачи, они-то еще спят. Вернуться было уже нельзя, следом шли какие-то двое, хорошо еще, что Хлум вовремя заметил их. Он был на Новом бульваре и прибавил шагу. Те двое тоже перешли на рысь.
Хлум быстро свернул за угол Туновского дворца и вбежал в ворота, которые, на счастье, были не заперты. Где бы спрятаться? Но прежде всего — избавиться от листовок!
Он прихлопнул за собой калитку и натолкнулся на девушку, которая несла бельевую корзину. Девушка чуть не вскрикнула.
Лампочка в нише скудно освещала сводчатую галерею.
— Не выдавайте меня, пожалуйста, — быстро заговорил Хлум. — Я друг бедняков, за мною гонятся сыщики.
Девушка поставила корзину на пол и стояла, опустив руки, ошеломленная этой встречей.
— Не бойтесь меня. Мы вместе понесем ваше белье, верно? — Он нагнулся и сунул листовки в глубь корзины. — Я вам помогу... Ну, пошли. — Он нахлобучил кепку, на которой видны были следы муки, до самых бровей. — У ворот стоят два шпика, если они вас спросят, не выдавайте меня!
Статная, темноглазая девушка с черными волосами, гладко расчесанными на прямой пробор, послушно нагнулась и взялась за ручку корзины. Она никак не могла прийти в себя. Они вышли и чуть не бегом направились к маленькой площади, у костела девы Марии Снежной.
Двое сыщиков, видимо, стояли на углу Харватовой улицы, Хлум чувствовал это затылком, не глазами.
Уже рассвело, на улице было много прохожих.
Только на Скотном рынке служанка пришла в себя и вскипела:
— Что это еще за шуточки? Что вы там сунули в корзину? Тотчас забирайте и проваливайте, да поживей. Кто вы такой? Я честная девушка и не связываюсь в проходимцами.
— Не сердитесь, фрейлейн, я вам все объясню. Только не сейчас. Уж если не хотите, чтобы я провожал вас дальше, я сейчас уйду. Но очень прошу вас, спрячьте куда-нибудь тот пакетик, что под бельем. Я за ним скоро зайду.
Девушка от обиды чуть не расплакалась, слезы показались на ее красивых карих глазах.
— На днях я вас найду и все объясню, — продолжал юноша с русыми усиками. — А пока спасибо вам, вы меня спасли. Пакет, пожалуйста, никому не показывайте и ничего о нем не говорите!
— Я его сожгу, а вас и видеть не хочу! Уходите! — Она топнула ногой и отвернулась.
Хлум вежливо снял кепку и улыбнулся.
14
Ян Непомуцкий — священник, казненный в 1393 г. королем Вацлавом IV за отказ выдать тайну исповеди королевы Иоганны; канонизирован в XVIII в.