Еще до весны они продали мерина с телегой.
Когда коня выводили со двора, Петршик стоял около матери и горько плакал. Мария плакала тоже. Такой красивый коняшка и такой добрый! Петршик, бывало, вертится у него под ногами, и мерин хоть бы что. А как он любил, когда мальчик угощал его рогаликом или сахаром! И зачем только отец, отдает его, новый хозяин, наверное, будет бить мерина...
— Придет время, купим коня и получше! — утешала Мария и себя и сына. Но ее слова только расстраивали Петршика.
Еще до продажи коня взял расчет подмастерье Зика. Домашнее хозяйство постепенно перешло в руки служанки Анки Едличковой, потому что Мария опять, как когда-то, стала работать с мужем в пекарне.
Прошел год, другой. Подмастерье Маршик уже не был юнцом, Анка обнаглела и разленилась, несмотря на то что работы в доме прибавилось. Она гордо носила свое пышное тело сельской красавицы и стремилась выйти замуж, да не за простого рабочего, а за независимого ремесленника. С рабочим жить, детей плодить да горе мыкать — это было не по ней.
Прошел еще год и два, сил у Хлума все убавлялось. Убывало и покупателей. Стоит человеку заболеть да влезть в долги, и все равно что попал в трясину.
Старшая служанка Барбора Тырпеклова вдруг резко изменилась — ходила заплаканная, ее ловкие, прилежные руки отказывались работать, она то и дело останавливалась в задумчивости, ни в чем от нее нельзя было добиться толку. Барбора скрывала от хозяйки, что сошлась с солдатом, которому служить надо три года, а отслужил он только год и сейчас уходит с полком далеко, сам не знает куда.
Однажды осенью, в воскресенье, Барушка отправилась в костел. Там, у притвора, ее поджидал милый. Вместе они пошли по проселочной дороге, вдоль кладбищенской ограды, подальше от города, от людей.
На холме, под купой деревьев, они остановились. Падали желтые осенние листья, вдали, над привлтавскими холмами, сонно щурилось солнце.
Барушка заплакала и кинулась солдату на шею. Он нежно обнял ее большими руками и поцеловал.
— Не плачь, чего плакать-то! Я вернусь, и мы поженимся. — Но, помолчав, добавил: — Поплачь, милая, полегчает на сердце. Я бы и сам поплакал, кабы мог, у меня не меньше твоего душа болит.
— Боюсь я, что ты не вернешься! Слышишь? — сказала она, спрятав голову у него на груди, прижавшись к его пропахшему казармой мундиру. — Еще целых два года, я не выдержу!
— Утекут, как вода, вот увидишь. Только пиши мне почаще. Как мы приедем на место, я сразу пошлю тебе адрес. Знать бы, куда нас посылают! Говорят, чуть ли не в Боснию, черт ее дери!
— Не ругайся, милый, не гневи бога!
— Глупости, не верь этому.
— Когда ты вернешься, Еник, нашему ребенку будет уже полтора года. А вдруг император начнет войну?
— А зачем ему начинать, коли он знает, что мы не победим. Разве нас погонишь в атаку?.. Мы ка-ак навострим лыжи!
Он засмеялся, и у Барборы отлегло от сердца.
Ветер вдруг прошумел в кустах, посыпались увядшие листья, клочковатые тучи заволокли небо, светлый пейзаж быстро потемнел. Пахнуло сыростью, снизу, из долины, подползал туман.
Через несколько дней полк Еника выступил в поход, а Барушка начала собирать свои вещи. Тщетно Мария уговаривала ее остаться. Нет, она уедет в Прагу, найдет там работу на несколько месяцев, что остались ей до родов. В Праге легче скрыться от сраму. А потом она сдаст ребенка в приют.
— Родить ребенка — вовсе не срам, — говорила хозяйка. — Только дурные люди считают это бесчестьем.
Но Барушка, страдальчески закусив губы, только качала головой и плакала. И Мария плакала вместе с ней.
Может быть, все-таки этот солдатик женится на Барушке, если только не забудет ее и вернется, может быть, создаст с ней семью. Может быть...
Все только «может быть»... Жизненный путь служанки Барборы заволокло туманом. Не заблудится ли она в нем?
Вот и опять пришла зима. На рождество выпал снег. Работы в пекарне было выше головы — пекли рождественские булочки. Печь не остывала, а в лавке было не лучше, чем на улице, — снег, грязь, холод. Потом начались сильные морозы.
Подмастерье Чермак уже несколько лет искал себе невесту по объявлениям в газете «Народни политика»[33]. Наконец он нашел подходящую и объявил Хлуму об уходе. Его будущая жена, рассказывал он, вдова пекаря, в Бероуне у нее пекарня, дело, говорят, прибыльное. Чермак повидался с невестой в Праге недели три назад, и они сразу договорились. Да, Чермаку повезло, он уже прикидывал, сколько возьмет учеников — надо расширить пекарню.
33
«Народни политика» (Национальная политика») — буржуазная газета, выходившая в Праге; имела рубрику «Брачные предложения».