Щеки у нее горели:
— Вы преувеличиваете. У меня даже дома нет, пока.
Он рассмеялся и потерся носом о ее шею:
— У меня есть. Так что давай попробуем еще раз. Силана Байрнс, я торжественно прошу тебя жить со мной, спать в моей кровати, выступать со мной на Арене и быть моей женой.
— Я и так уже ваша жена.
— У нас даже первой брачной ночи не было, — он собирался это исправить. Прямо сейчас.
— А как же… прямо перед поединком с Вейном, мы же…
— Это был последний ужин смертника, — напомнил ей Рейз. — На случай, если б меня убили в бою. Что бы мое прекрасное тело не пропало зря.
Она жалобно застонала, спрятала полыхающее лицо у него на груди:
— Перестаньте, пожалуйста. Это ужасно звучит.
— Я совсем не возражал, если помнишь.
Она замолчала, притихла, и только провела ладонью по его волосам — щекотно и невероятно приятно.
— У нас все получится, — тихо пообещал ей он. Уже не впервые, но именно сейчас было необходимо ей это сказать. — Мы избавимся от Вейна, и нас ждет еще много всего. Трудностей, радостей. Целая жизнь.
— Знаете, я боюсь этих слов, — призналась она. — Про то, что все получится. Пытаюсь заставить себя поверить, но… я столько раз слышала это на войне. «Я не собираюсь здесь умирать», «меня ждет будущее» — раз за разом. Люди говорили эти слова перед боем, а потом умирали. И никакая вера, никакая убежденность не могли их спасти.
— Я понимаю, — отозвался он. Она посмотрела на него, и Рейз поспешил продолжить. — Погоди, дослушай до конца. Я действительно понимаю. Каждый бой на Арене может стать последним. Поединки не ведутся до смерти, но… много ли человеку надо? Чуть не успел увернуться, не рассчитал. Это риск — рано или поздно он тебя убьет, если не уйдешь из гладиаторов раньше. И именно поэтому, когда выходишь на бой, нужно верить, что победишь. Что выживешь, вернешься. Потому что без этой веры никогда не сможешь выложиться на полную. А если жить вполсилы, и драться вполсилы… что же это будет тогда за жизнь? Понимаешь? — он коснулся пальцами ее виска. — Любая победа где-то там начинается с победы здесь.
Она смотрела на него во все глаза, будто впервые увидела, а потом порывисто прижала к себе, вздохнула — будто всхлипнула:
— Я… спасибо вам. Спасибо, что вы есть.
Он перекатился, утягивая ее с собой, обнимая в ответ:
— Шшш. Я же обещал, все будет хорошо. Ты только не плачь. Я понятия не имею, что делать, когда женщины плачут. Вот уж что пострашнее любого противника. Даже нескольких.
Она вздохнула — протяжно, всем телом, а потом шепнула:
— Обнять, как сейчас.
Он фыркнул, легко пощекотал ее:
— Нет уж. Давай без лишней драмы, нам ее в другое время хватает. Я точно не за этим ползал по льду снаружи.
Она подняла голову, попыталась пригладить растрепавшиеся волосы:
— Вы пришли, чтобы снова меня соблазнять?
— Нет, конечно, — Рейз усмехнулся. — Я уже тебя соблазнил, нас просто прервали. Осталось только кончить.
— Рейз!
— Тише, — шикнул он. — Калеб услышит и прибежит.
— Иногда вы слишком самоуверенный, вам не говорили?
Он даже задумался, вспоминая:
— Женщины нет, вроде. На Арене говорили пару раз.
— Знайте, вам говорили правду.
Когда она так смотрела, хотелось целовать ее взахлеб, хотелось сорвать с нее платье, чтобы быстрее добраться до кожи, трогать ее всю, не сдерживаясь. Трахать ее так, чтобы ее крики перебудили весь дом.
И Рейз мог бы это сделать. Но еще больше в тот момент ему хотелось другого.
— Да, — он преувеличенно виновато вздохнул, покачал головой. — Ты права, я слишком увлекся. Давай спать.
Ее выражение лица в тот момент стало просто бесценным.
— Спать? — растерянно переспросила Силана.
— Конечно. День выдался нелегкий, я даже приболел. А там еще Калеб за дверью. Нужно отдохнуть.
— Но я думала…
— Да? — с преувеличенным интересом спросил он.
— Нет-нет, ничего. Вы правы, давайте спать.
Рейз повернулся к ней спиной и уткнулся лицом в подушку, чтобы не рассмеяться в голос.
За его спиной послышался шорох одежды — Силана даже переодевалась так, будто что-то подозревала. А Рейз лежал и старался даже спиной излучать невинность. Чтобы не спугнуть.
Наконец, Силана забралась в кровать, легла на самом краю. Рейз тут же притянул ее к себе, тихо шепнул:
— Расслабься. Так ведь просто теплее.
— Да, — вежливо ответила она. — Я все понимаю.
Он прижал ее к себе, спиной к груди, положил ладонь на живот, расслаблено, спокойно.