Рейз хмыкнул:
— Да, я в курсе. А еще я был рядом и пытался помочь ей, когда ты ее травил.
— Да, — Калеб не стал спорить. — Это моя вина. Меня не было рядом, и она доверилась тебе. Привязалась. Теперь уже поздно ее переубеждать.
— Ну, ты пытался, — Рейза это до сих пор бесило. Что Калеб лез в их с Силаной отношения.
— И проиграл, — Калеб хмыкнул. — Да, я готов признать очевидное.
Потом он помолчал еще, покачивая в руке пустой стакан и добавил:
— Силана… она может казаться мягкой, нерешительной, но если вобьет себе что-то в голову, будет идти до последнего. Знаешь, когда она впервые захотела стать жрицей, мама была против. Это было немногим позже смерти отца и мама… она просто хотела, чтобы мы все время были рядом, — Калеб усмехнулся, поднял взгляд на Рейза и добавил. — Видел бы ты эти споры.
Рейз поспешно сделал еще один глоток, спиртное обожгло горло, и он едва не закашлялся:
— С чего вдруг такая откровенность?
— У Силаны бывает такое выражение лица, когда я просто смотрю и понимаю, что она уперлась и вот-вот сделает какую-нибудь феерическую глупость. И всегда, когда мы с ней говорили про твой суд, про то, что тебя могут приговорить, у нее было это самое выражение лица. Я думаю, если тебя осудят, Силана попытается тебя спасти. Она использует пламя, лишь бы ты мог сбежать, и сломает себе жизнь.
Рейз не думал об этом — не позволял себе об этом думать. Но после слов Калеба до зуда в пальцах захотелось осушить не только собственный стакан, а всю бутылку. Может, даже несколько.
Рейз не стал этого делать, коротко кивнул:
— Я поговорю с ней.
Калеб рассмеялся:
— Она не станет слушать. И не пустить ее в суд не выйдет, вы с ней оба под подозрением.
— И что ты собираешься делать?
— Я дворянин, и я имею право даже в зал суда прийти с оружием. Я возьму с собой твой гладиус и несколько доверенных людей. Если тебя признают виновным, они помогут тебе бежать. Из здания суда, и из Силл Арне.
Рейз замер, потому что совсем этого не ожидал:
— Ты подставишь самого себя. Думаешь, Силана этого хочет?
— Нет, — Калеб пожал плечами. — Ее это заденет, она будет винить себя, но по крайней мере, она не кинется сжигать за меня стражу. И она останется в стороне. Этого достаточно.
Рейз так привык считать Калеба капризным ублюдком, и только теперь видел, почему Силана так дорожила братом. Почему видела в нем защитника.
— Силана не допустит, чтобы тебя казнили, — сказал Рейз. — Если она может кого-то сжечь ради меня, то и ради тебя тоже.
— Я в курсе, но я и сам не дам себя казнить. Я не такой как ты. У меня есть связи, есть люди у власти, которым я могу напомнить об услуге. Если я организую твой побег, меня не ждет ничего хорошего. Но я хотя бы останусь жив.
Калеб оглядел его с головы до ног, угрюмо улыбнулся:
— Я не спрашиваю, готов ты бежать или нет. Не спрашиваю, хочешь ли. Если тебя осудят, мои люди начнут действовать. Можешь помочь им и сражаться за свою жизнь. Или они уволокут тебя из суда силой.
— Тогда зачем ты позвал меня выпить?
Калеб пожал плечами:
— Чтобы ты знал и был готов. А еще, чтобы убедиться, что не ошибся в тебе.
— И как? Убедился?
— Да. Силана могла бы найти кого-то получше. Но и хуже хуже тоже могла. Не так уж ты и плох.
Рейз кивнул и усмехнулся в ответ:
— Брат ей тоже… мог бы достаться намного хуже, — а потом протянул стакан в его сторону. — Давай за то, чтобы мне не пришлось бежать, а Силане волноваться. За тебя или за меня.
Калеб налил себе еще — тоже совсем немного — а потом звякнул стаканом о стакан Рейза.
И они оба выпили залпом, до дна.
Глава 46
***
В день суда Рейз оделся, как на свадьбу. Просто как-то так совпало — в той же одежде он был, когда они с Силаной ездили к магистрату. И встретили Каро.
Рейз иногда задумывался, как бы все обернулось, если бы не было, ни раненого ската, ни свадьбы.
И наверняка все было бы еще хуже.
— Ну, что, папаша, готов? — Лиам переминался у выхода, разглядывал Рейза очень внимательно и хотелось спросить, что же он там такого углядел.
— От меня много не требуется, — Рейз бросил быстрый взгляд на Силану, которая стояла неподалеку, рядом с Калебом. Пожал плечами как можно равнодушнее, чтобы показать — никакого страха, подумаешь, суд. Ничего особенного, ничего сложного. Ничего, что может разрушить всю его жизнь.
— От вас требуется говорить только то, чему научил вас защитник, — с усмешкой вмешался Каро. — И ничего больше.