— Вы можете говорить так, как вам удобно.
— И делать все, что захочу?
Она снова посмотрела в окно:
— Я не стану вмешиваться в вашу жизнь. Я понимаю, что вам это неприятно.
Наверное, проще всего ему было просто делать вид, что Силаны не существует за пределами Арены.
— А мне нельзя вмешиваться в твою? Справедливо.
Рейз подошел ближе, встал вплотную, и показалось, что он вот-вот дотронется. Хотя, скорее всего, ей просто этого очень хотелось. И ничего он не собирался делать.
— Вы сегодня очень хорошо выглядите, — сама не зная зачем, сказала она.
— Это для Дженны. Да и твоему гладиатору не полагается ходить оборванцем.
Силана сделала шаг вперед, бессмысленно поправила вазу, хотя та и так стояла ровно:
— Нам пора к ней. Или вы хотите сначала разложить вещи?
Рейз отступил:
— Нет, пошли сейчас. Я все разберу вечером.
Почему-то Силана не могла отделаться от ощущения, что упустила что-то. Не сказала или не сделала — то, что было бы очевидно и понятно любому нормальному человеку. И особенно остро воспринималась собственная ущербность: неспособность вспомнить, как жить и разговаривать с людьми в спокойной, мирной жизни.
Он бросил сумку у кровати, еще раз огляделся, словно проверял — все ли на своих местах, и кивнул.
— Возьмем чародейский экипаж? Или у тебя есть свой?
— Я думала просто прогуляться, — тихо ответила Силана. — Я люблю ходить пешком.
— У тебя ноги изрезаны.
— Уже все прошло. Я залечила раны, — это тоже было неправдой, но она хотя бы могла ходить не хромая. — На улице замечательная погода и здесь совсем недалеко.
Рейз смотрел на нее с сомнением, но не спорил.
— Ну пошли пешком, если так хочешь.
***
До больницы, в которой лежала Дженна, было действительно недалеко. Силл Арне располагался на склоне, и улицы богатых кварталов как бы наползали на гору вверх. Дома нависали один над другим, соединялись невесомыми мостиками и переходами, площадки для скатов врезались в небо пиками и казались обманчиво хрупкими.
И наверху, отдельно от всех, высился княжеский дворец.
Дом Силаны располагался довольно удачно — в благополучном и красивом районе, где можно было без опаски гулять по ночам, но при этом достаточно близко от торгового центра.
Дом был красивым — Рейз это признавал. И комната, в которую его поселила Силана, тоже.
Когда он еще был пацаном, он несколько раз тайком пробирался в кварталы богачей. Просто так — он ничего не ждал, ни с кем не пытался знакомиться. Было интересно посмотреть, как там живут. Как одеваются, куда ходят.
Тот мир тогда казался странным и загадочным. И каждая увитая драгоценностями женщина была волшебницей из сказки.
В том мире, который Рейзу тогда представлялся, Силана показалась бы чужой.
Она одевалась слишком скромно — в дорогую, но не новую одежду, ничем себя не украшала, и только присмотревшись, Рейз начал понимать — ей это было ненужно.
Она была достаточно богата, чтобы позволить себе простоту и естественность.
И именно эта естественность, какая-то хрупкая непритязательная женственность делала ее по-настоящему красивой.
Вроде бы ничего особенного — просто симпатичная девчонка, на которую хотелось смотреть. До которой хотелось дотронуться.
Которую хотелось раздеть и подмять под себя.
Которую просто хотелось.
Жаль, что под этой внешностью, под естественностью и простотой, было столько упрямства и дурости.
Когда-то один приятель сказал Рейзу: «достаточно посмотреть с кем ты дружишь, чтобы понять, что ты за человек».
Силана дружила с Мелезой.
И это многое говорило о них обеих.
Дорога до больницы казалась бесконечной. В одиночку Рейз проходил ее намного быстрее, но Силана шла медленно. Он поначалу думал, что у нее все еще болят ноги, но она не запиналась и не хромала, и лицо оставалось спокойным и безмятежным.
Утренний свет окутывал ее тонкую фигуру, золотил седину в волосах и кончики ресниц. И Силана казалась удивительно юной и нежной.
Несколько раз Рейз ловил себя на том, что смотрит на ее губы.
Сука Мелеза была права, он хотел бы увидеть Силану на коленях. И использовать этот изящно изогнутый рот по назначению.
Зря он надел кожаные штаны все-таки. От таких мыслей они моментально становились тесноваты.
Да и вообще от всего. Стоило сожрать пирога на ночь, и с утра в них приходилось втискиваться лежа.