Завершив проверку, Леборов и бомбардир поползли по узкому проходу, и заглянули в кабину бортстрелка в самом хвосте самолета. Они не просили его открыть герметичный люк — это означало, что он должен был надеть кислородную маску и сбросить давление — а только постучали в иллюминатор и увидели, как он показал им большой палец. Бортстрелок сидел в окружении коробки с обедом, в которой виднелись остатки еды, небольшой стопки журналов, многочисленных бутылок с водой и металлических ящиков. Обычно бортстрелок находился в экипажем в передней кабине, занимая свое место только при приближении к вражеской территории, но во время полета группой он занимался слежением за ведомыми посредством хвостового радара и больших иллюминаторов, так что ему пришлось находится там весь полет[70].
Несмотря на пробирающий до костей холод, к тому моменту как Леборов вернулся в кабину и забрался в кресло, он весь покрылся потом.
— Пилот вернулся, — сообщил он.
— Дерьмово выглядишь, — сказал Бодорев, посмотрев на командира экипажа. — Ты же не снова бомбардира rot yego yebal?
— Пошел ты…
Бодорев мягко посмотрел на своего друга.
— Все нормально, братишка?
Леборов помолчал несколько мгновений.
— Просто, черт его дери, Юрий, никто не заслуживает умереть в своей кровати, оказавшись в долбаном шаре ядерного пламени!
— Джои, это не наше решение и не наша забота, — ответил Бодорев. Он имел обыкновение называть друга англизированным именем, так как был слишком поглощен свойственной американцам двойственностью — странной смесью силы и юмора, беспощадности и щедрости. Некоторые думали, что его увлечение всем американским влияет на его работу — и, как Бодорев мог признаться самому себе, быть может, они были и правы. — Нашими целями являются пусковые установки баллистических ракет и подземные командные центры ядерных сил, а не спальни. К тому же, в чем разница — умереть от килотонной ядерной или от 1 000-тонной обычной бомбы? Мертвым все равно.
— Ты же знаешь, в чем разница, черт ее дери.
— Нет, коллега, не знаю. И не верю, что она есть. Нет никакой разницы между американской атакой на Энгельс и этим. Это удар военными силами по военной цели. Возможно, при этом погибнет некоторое количество гражданских — им нельзя будет помочь, а мы сделали все возможное, чтобы сократить потери среди гражданского населения, в том числе снизили мощность боеголовок до уровня, при котором они не смогут с гарантией уничтожить цели. И ты должен наслаждаться иронией — американцев атакуют мини-ядерными боеголовками, которые они же изобрели и поставили на вооружение…
— Я сейчас не в том настроении, чтобы оценить иронию, Юрий.
— Джои, мы более чем оправданы тем, что американцы атаковали Энгельс — мы воевали не против них, мы воевали против гребаных талибов, напавших на наши базы в Туркмении. — Бодорев продолжил гнуть эту линию так убедительно, как только мог, не привлекая внимания остальных членов экипажа. Последнее, что сейчас было нужно, так это чтобы они услышали, как второй пилот пытается доказать командиру экипажа что то, что они делают — правильно. — Американцы напали на нас без причины. Помни это! ОНИ напали на нас. Черт возьми, Джои, мы сами были там. Мы могли погибнуть под тем налетом. Треть нашего собственного полка была уничтожена в ту ночь, Джои. Треть. Я потерял много хороших друзей, так же как и ты, и знаю много детей, которые не перестают плакать по ночам, потому что бояться, что американские бомбы упадут им на головы во второй раз. Лучшая российская база бомбардировщиков заброшена, это город-призрак. И я убежден, что американцы без колебаний атакуют нас любым оружием, имеющимся в их распоряжении, в то числе ядерными. Вот почему этот удар необходим. И я очень уважаю президента Грызлова за мужество отдать приказ на эту операцию.
— Но зачем ядерные БЧ, Юрий?
— Ты замечательно это понимаешь, Джои, — ответил Бодорев. — Это тактическое решение, а не психологическое — мы должны нанести удар, а не отправить послание. Мы используем ядерные боеголовки, потому что с неядерными Х-90 не будут иметь достаточно разрушительной мощи. Они не сделают и вмятины ни в одной из назначенных целей. — Он сердито посмотрел на пилота. — Ты все это знаешь, друг мой. Командующий поставил тебе эту задачу всего три дня назад, и он выбрал тебя командиром операции, потому что считал тебя тем, кто сможет это сделать. Так что не надо плакаться мне в жилетку, zalupa.
70
Бортстрелок в хвостовом отсеке Ту-95МС полностью изолирован от остальной части самолета, общаясь с экипажем только по рации. Браун путает Ту-95МС с просто Ту-95, на котором имелась средняя кабина бортстрелка, связанная с кабиной экипажа герметичным лазом. На Ту-95МС такого лаза нет, так что весь этот эпизод был бы просто невозможен.