Когда мы узнаем, что небезразличный нам человек потерял работу, проходит курс химиотерапии или переживает развод, в первый момент мы думаем: «Надо поговорить с ним». Но потом, сразу после этого первого импульса, нас зачастую посещают сомнения: «А что, если я скажу что-нибудь не то? Что, если ему неудобно говорить об этом? Не буду ли я слишком навязчивым?» Возникнув, эти сомнения влекут за собой оправдания типа: «У него много друзей, а мы с ним не так близки». Или: «Она, наверное, очень занята. Не стоит лишний раз ее беспокоить». Мы откладываем разговор или предложение помощи, пока не начинаем чувствовать себя виноватыми за то, что не сделали этого раньше… а потом решаем, что уже слишком поздно.
У одной моей знакомой в возрасте за пятьдесят муж умер от рака. До этой трагедии они каждую неделю разговаривали по телефону с подругой, а потом та внезапно перестала звонить. Спустя почти год вдова сама позвонила ей. «Что случилось, куда ты пропала?» «О! – ответила подруга. – Я просто хотела подождать, пока тебе не станет лучше». Подруга не понимала, что отсутствие внимания с ее стороны только усиливало боль.
Алиша Беннетт оказалась жертвой такой вот реакции тревоги, когда очень нуждалась в поддержке и утешении. Учась в старших классах, она работала в местном отделении благотворительной организации, помогающей бедным в Африке, и, когда поступила в колледж, хотела продолжать эту миссию. Она связалась с администратором, отвечавшим за благотворительную деятельность в кампусе, и он пришел к ней в общежитие, чтобы обсудить программу. Однако, обнаружив, что Алиша в комнате одна, изнасиловал ее.
Подавленная случившимся, Алиша обратилась за поддержкой к своей самой близкой подруге по колледжу. «Раньше мы были не разлей вода, – рассказывала нам Алиша. – Но когда она узнала об изнасиловании, то сказала: "Я не могу с тобой говорить"». Алиша искала поддержки у других подруг, но слышала приблизительно одни и те же ответы. Одна из них честно призналась: «Я понимаю, как тебе тяжело, но для меня это тоже тяжело». Подруга чувствовала себя виноватой за то, что не была рядом, чтобы предотвратить насилие, и персонализировала трагедию. Алиша пыталась убедить ее в том, что она ни в чем не виновата, но подруга все равно перестала с ней общаться, предпочтя не эмпатию, а избегание.
«Конечно, нападение потрясло меня, – рассказывала Алиша. – Когда я решила сообщить о нем, мне было трудно. Общество там вполне благополучное, в основном состоящее из богатых белых. Будучи черной, я ощущала себя не в своей тарелке. Но не меньшим потрясением стала реакция моих подруг. Я чувствовала себя беспомощной». К счастью, ее поддержали школьные друзья, она смогла перевестись в другой колледж и снять квартиру с новыми соседками, которые помогли ей вернуться к нормальной жизни. Алиша поделилась своей историей на сайте сообщества Lean In, надеясь, что ее пример поможет высказаться и другим жертвам насилия. Она писала, что не отступила от своих целей – и достигла их, окончив колледж и получив работу, о которой мечтала, в Комитете по политике безопасности на Ближнем Востоке.
Те, кто отворачивается от вас в тяжелые минуты, стараются дистанцироваться от эмоциональной боли из чувства самосохранения. Такие люди, видя, как кто-то тонет в своем горе, опасаются – возможно, подсознательно, – что их тоже может утянуть в эту пучину. Других охватывает чувство беспомощности; им кажется, что все, что они могут сказать или сделать, не исправит ситуацию, поэтому решают ничего не говорить и не делать. Но из эксперимента со стрессом мы знаем, что необязательно нажимать на кнопку и прекращать шум, чтобы стало легче. Просто зайти навестить друга – это уже немало.
Мне повезло, что меня окружали дорогие мне люди, которые не просто навещали меня, но зачастую понимали, что мне нужно, еще до того, как я сама это осознавала. В первые месяцы моя мама жила у меня, помогая мне заботиться о детях… и заботясь обо мне. В конце каждого бесконечного дня она ложилась со мной рядом и обнимала меня, пока я не засыпала в слезах. Я ни разу не просила ее об этом; она просто это делала. Когда мама уехала, ее место заняла моя сестра Мишель. Следующие четыре месяца Мишель приходила к нам по вечерам несколько раз в неделю, а когда не могла прийти сама, обязательно присылала кого-то из подруг.