Сталин рассчитывал, что на фоне начала военных действий этот договор не привлечет к себе большого внимания. Кроме того, негативная реакция не будет столь резкой, поскольку мир увидит только «безобидный» мирный договор о ненападении. Секретный дополнительный протокол останется тайной.
Ответственность за то, что СССР был «вынужден» подписать договор с Германией, была возложена на Великобританию и Францию, которые «отказались» подписать договор с СССР.
До сих пор тезис, что пакт с Гитлером носил оборонительный и мирный характер, остается официальной позицией России.
«С целью обеспечения своих интересов и безопасности на западных рубежах Советский Союз пошел на подписание пакта Молотова — Риббентропа с Германией». [9]. В.В. Путин в интервью словацким СМИ, 22 февраля 2005 года.
Сравним эту оценку с оценкой Сталина, данной им 3 июля 1941 года, которую мы уже цитировали выше:
«Пакт о ненападении есть пакт о мире между двумя государствами. Именно такой пакт предложила нам Германия в 1939 году. Могло ли Советское Правительство отказаться от такого предложения? Я думаю, что ни одно миролюбивое государство не может отказаться от мирного соглашения с соседней державой...»
Есть ли в этих оценках отличия? И есть ли в них хоть доля правды?
Но вернемся к переговорам с Германией. Сталин держал паузу до 12 августа! За неделю до этого, 4 августа, отчаявшийся добиться прогресса на порученных ему переговорах посол Шуленбург доложил в Берлин свой вывод: СССР «преисполнен решимости договориться с Англией и Францией»! [13]. До заключения торгового соглашения с Германией, которое предшествовало заключению пакта, оставалось всего две недели! Сталин запутал всех!
Это было результатом обстановки тотальной секретности, которая окружала политику Сталина. Даже ближайшие его сотрудники, которые вели переговоры, знали только то, что им было необходимо для выполнения их прямых обязанностей. Это видно, в частности, из сообщения Астахова, написанного 6 мая, сразу после снятия Литвинова:
«Прошу учесть, что я до сих пор не имею ни малейшего представления о сути наших переговоров с Англией и Францией, если не считать того, что вычитываю из англо-французской прессы, на которую полагаться опасно. Это ставит меня в исключительно трудное положение в разговорах с иностранными дипломатами, которые отлично подкованы и говоря с которыми, постоянно рискуешь попасть впросак. Астахов». [17]. Л. Безыменский. «Гитлер и Сталин перед схваткой».
C 12 августа события начинают стремительно развиваться. В этот день параллельно начинаются переговоры с Германией и переговоры с военными миссиями Англии и Франции в Москве. 19 августа уже подписано торговое соглашение с Германией, а 20 августа Гитлер отправляет послание Сталину, где предлагает в ближайшие дни подписать Договор о ненападении. 23 августа в Москве пакт Молотова — Риббентропа уже подписан. Это происходит за неделю до даты нападения Германии на Польшу.
На последнем этапе Гитлер явно спешит и теряет хладнокровие. Это видно из его послания Сталину:
«Имперский министр иностранных дел германскому послу в Москве.
Телеграмма
Отправлена из Берлина 20 августа 1939 — 16 час. 35 мин.
Получена в Москве 21 августа 1939 — 00 час. 45 мин.
Москва
Телеграмма № 189 от 20 августа
Срочно!
Лично господину послу
Фюрер уполномочивает Вас немедленно явиться к Молотову и вручить ему следующую телеграмму Фюрера для господина Сталина:
«Господину Сталину, Москва.
1. Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового соглашения как первую ступень перестройки германо-советских отношений.
2. Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня определение долгосрочной политики Германии. Поэтому Германия возобновляет политическую линию, которая была выгодна обоим государствам в течение прошлых столетий. В этой ситуации Имперское правительство решило действовать в полном соответствии с такими далеко идущими изменениями.
3. Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне Ваш Министр иностранных дел господин Молотов, и считаю крайне необходимым как можно более скорое выяснение связанных с этим вопросов.
4. Я убежден, что дополнительный протокол, желаемый советским правительством, может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров. В противном случае Имперское правительство не представляет, как дополнительный протокол может быть выработан и согласован в короткое время.