В городе у меня было много друзей, поэтому о елке для Ганса я вспомнил только за два дня до отлета. В нашей конторе клерк объяснил мне, что дерево можно купить в питомнике Клиффа, находящемся в пятидесяти милях от города. Я поднялся на крышу, вызвал гироплан и меньше, чем через десять минут оказался в питомнике.
До чего же хорошо было там: белый снег, зеленовато-голубые ели и множество теплиц. Я подумал, что прошло более десяти лет с тех пор, как был за городом.
Мистер Клифф, маленький кругленький человечек, встретил меня на посадочной площадке и с улыбкой приветствовал:
— Майор Дэвис, я счастлив видеть вас здесь. Не так уж много космонавтов приезжают сюда. Хочу показать вам мои розы.
Он был очень дружелюбен, а я не спешил возвращаться в город, поэтому мы пошли смотреть розы.
В оранжерее их было много.
— Я забыл, что они так пахнут, — сказал я.
Мистер Клифф очень гордился своими розами:
— До Нового года осталась неделя, а у нас такие розы. Посмотрите-ка.
Это была белая прекрасная пахнущая весной роза. Позабыв обо всем, я ходил за мистером Клиффом, смотрел на цветы, трогал их, дышал ими. На часы я взглянул, когда стало темнеть.
— Я приехал купить новогоднюю елку.
— Вы будете встречать Новый год на Земле? — спросил м-р Клифф, улыбаясь.
— Нет, возьму елку в Луна-сити.
— В Луна-сити?!
— Для человека по имени Ганс. Он живет около сорока лет там. Родился в маленькой деревушке в Европе. Зимой вокруг деревни лежал снег, росли ели. Он все время думает и говорит об этом.
— Почему же не возвращается?
Меня всегда удивляло, как мало люди знают о жизни космонавтов, я объяснил:
— Врачи не пускают. Они называют это суммарной перегрузкой организма. Нельзя посадить или поднять космический корабль без начальных перегрузок. На разных планетах они, конечно, разные. На Земле равны 5 или 6 гравитациям, или 5–6 «Г», как мы говорим.
— Физически вы можете быть очень крепки, — продолжал я, — но и тогда они сказываются. Особенно на сердце. Врачи делают предупреждение, когда сердце начинает сдавать. Тогда вы можете уйти на пенсию, но многие космонавты продолжают летать. Они любят свою работу, им нравится их жизнь и…
— И?.. — перебил меня м-р Клифф.
— Следует последнее предупреждение. Мы проходим медицинскую комиссию после каждого полета. И однажды ответ будет «нет». Вы можете говорить, что угодно, но ответ будет все равно «нет». Следующий полет убьет вас, поэтому врачи просто не разрешат вам войти в корабль.
— Они очень добры, — сказал м-р Клифф.
Я засмеялся:
— О, очень добры. Только вот Ганс получил свое последнее предупреждение в Луна-сити.
— О-о-о… — м-р Клифф посмотрел на красную розу, которую держал в руке. — Как давно это было?
— Ганс очень стар. Сейчас ему более семидесяти. Обычно первое предупреждение получают в тридцать. Ему повезло, и он проработал после этого больше десяти лет. Около тридцати лет назад, я думаю.
— Как велик этот Луна-сити?
— Два квартала в длину, квартал в ширину и еще квартал под землю, — ответил я.
— Это ужасно. Прожить вот так тридцать лет. Без деревьев, без птиц… И молодежь знает это и все-таки рискует?
Я очень разозлился:
— Вы не понимаете, м-р Клифф, в жизни космонавта есть нечто… Иногда проходит более пяти лет между первым и последним предупреждением. Например, у Ганса было больше десяти лет. Космонавту всегда хочется в полет, еще и еще. Если повезет, то последнее предупреждение настигнет здесь, на Земле.
Он тихо спросил:
— Когда вы получили ваше первое предупреждение, майор Дэвис?
Я разозлился еще сильнее:
— Три года назад. Но я прилетел сюда купить елку, а не обсуждать мое первое предупреждение.
— Я покажу вам хорошую елку, но, пожалуйста, не нужно денег.
— Спасибо, м-р Клифф. Простите мою грубость.
Запах елей, которые он показал мне, напомнил детство и каникулы, проведенные в лесу.
— Знаете, майор Дэвис, — сказал м-р Клифф. — Хочу предложить вам кое-что, что вас может заинтересовать…
Я не видел Лью, когда проносил елку на борт, не видел его до конца второго дня полета.
Когда я вошел в рубку, он сидел в кресле и читал книгу. Экран радара был удивительно чист, шел период спада метеорной активности.
— О, я вижу, ты неплохо устроился.
— У меня слабое сердце, ты же знаешь, поэтому я отдыхаю как можно больше.
Я дал ему сигарету.