— Между прочим, я кое-что знаю, что Майка рассказала только мне по секрету. Вот пригласят меня туда — тогда я там и расскажу, — попробовала разыграть она свой номер.
— Если б ты что-то знала, ты бы уже давно разболтала, — сказал ей кто-то из ребят.
— А вот и нет, я умею хранить секреты! — активно принялась защищаться Катка.
— Послушай, если у тебя есть что-то серьезное, что она только тебе раскрыла, лучше расскажи сейчас нам всем, а если нету, так нечего и выдумывать! А то это будет совсем нехорошо, — сделал строгое и категоричное замечание Дедич.
— Да, правильно! — соглашаясь, отреагировали остальные.
Угрюмо нахмурившись, Катка тем временем надулась и опустила голову, удрученная подобными доводами и сложившейся ситуацией.
— Ну так что? Скажи! Ничего ведь нет, да? — окончательно решил «дожать» ее кто-то из ребят.
— Ну да. Нету, — уступая, разочарованно созналась Катка, — Просто… просто мне хотелось, чтобы было… — печально вздохнув, сказала девочка.
— Так есть же у тебя что-то такое. Должно быть! — заверил еe Кароль.
— Да? И что же это? — вяло спросила Катка.
— А я откуда знаю, ты ж сама сказала, что нельзя всего о себе рассказать… И правильно, ведь это только твое, понимаешь? — пояснил ей Кароль, указав на нее рукой, и Катка вдруг повеселев, застенчиво улыбнулась.
Дав свое окончательное согласие директору «Интернационаля», Кароль был зачислен в штат сотрудников отеля, дабы время от времени находиться среди почетных гостей на различных мероприятиях и рассказывать им о Майке, если они будут интересоваться ею. Оказавшись в столь престижной для него роли, одетый парадно в черный костюм с белой рубашкой под ним и бабочкой на шее, (как и на той пресс-конференции, где галантным пареньком восхищенным происходящим, находился он рядом с Майкой), Кароль и теперь был вновь отмечен вниманием присутствующих, среди которых начинало слышаться: «О-о! Смотрите, да ведь это тот самый мальчик из телевизионного репортажа про космическую гостью, который был рядом с ней, вместе с другими детьми, которые первыми встретили ее и с которыми она больше всего любила общаться. Давайте поговорим с ним и узнаем, так сказать, „из первых рук“ более подробно как все было.» И отвечая на их вопросы, Кароль любезно делился подробностями того, как такое грандиозное, с глобально-мировым значением явление как Майка предстало им, простым детям, всей своей жизнью так, как будто возникло оно, существовало и оказалось на Земле только лишь ради их дружбы и любви, заключая в этом обстоятельстве момент какой-то главной космической истины, неоткрытой никому до конца. Он рассказывал им о том, как они вместе летали на ракете из водосточной трубы; о том, как не целясь, она поразила все мишени в тире; о том, как ее поначалу как будто выцветший как у старушки облик начал вдруг меняться на Земле, становясь все более теплым и обаятельным; и еще о том, как не хотела она улетать из прекрасного мира, который вдруг наполнил ее существование измерениями детства, красоты и любви, позволив забыться на время от счастья и чувства ворвавшейся и засиявшей в ней лишь только здесь на Земле жизни среди ее юных дорогих людей. Да… так много для одной маленькой инопланетянки, что носила сначала в себе одно лишь подобие своего похоже холодного, рационального и безразличного, в общем-то, к ней мира, потерянно и неуклюже ходя и бороздя своими громоздкими, угловатыми инопланетными сапожками по земле и исследуя планету, как ей, очевидно, было назначено.
Те, кто слушал Кароля, были взволнованы не только вновь возникающими научными загадками и предположениями из-за ее потрясающих технических возможностей, но еще и тем, как возникло в ней то, чего не было в ее инопланетном оснащении — совсем юных, чистых и светлых земных чувств и эмоций.
Затем присутствующие, поделившись своими мнениями и впечатлениями, назадававшись вопросов и наподнимавшись тостов в честь космического процветания и дружбы, начинали постепенно забывать про Кароля, переходя к другим насущным для них темам и занятиям, а он, сыграв по большей части свою роль, в это время незаметно удалялся. В последний такой раз, когда он уже собрался уходить, про него вдруг вспомнил и пристал с разговором относительно визита инопланетянки, один перебравший спиртного, интеллигентной наружности тип с длинными волосами, в крупных очках и усами буквой «П», то ли ученый, то ли музыкант или писатель и, может от того, что был пьяный, а может просто, сам по себе немного чудаковатый, главным образом, своими диковинными идеями и открытиями. Он говорил, что понял как все обстоит на самом деле.