— Благодарю, — сказал Рит. — Но думаю, что не смогу есть. Я слишком беспомощен в этом лубке.
Юноша наклонился вперед и заговорил отрывисто и грубо. Рит подумал, что лицо молодого варвара слишком уж строгое и напряженное для мальчика, которому не больше шестнадцати.
С огромным усилием Рит приподнялся на локте и взял миску. Юноша встал, отошел на несколько шагов и замер, глядя, как Рит пытается есть. Потом, повернувшись к людям у костра, он отдал несколько приказов. Прибежала маленькая девочка. Она поклонилась, взяла миску и заботливо начала кормить Рита.
Мгновение юноша наблюдал, очевидно изучая Рита и удивляясь ему. Разведчик был поражен не меньше. Мужчины и женщины на планете в двухстах двенадцати световых годах от Земли! Параллельные эволюции? Невозможно! Ложка за ложкой девочка скармливала ему кашу. Девочка лет восьми носила не слишком чистую одежду, похожую на пижаму. Полдюжины мужчин племени подошло посмотреть на Рита. Они тихо переговаривались, но юноша-предводитель не обращал на них внимания.
Миска опустела. Девочка поднесла к губам Рита кружку с прокисшим пивом, и он стал пить, потому что именно этого ждали от него, хотя вкус варева заставил его скривиться.
— Спасибо, — сказал он девочке, которая в ответ улыбнулась ему.
Напоив астронавта, она ушла. Рит вытянулся на тюфяке. Но тут юноша — предводитель варваров заговорил с ним грубым голосом. Очевидно, он что-то спросил.
— Извините, — ответил ему Рит. — Я не понимаю. Но не обижайтесь: мне нужны друзья…
Юноша ничего не сказал. Он ушел. Рит остался лежать на тюфяке. Он пытался уснуть. Свет костра потускнел. Лагерь затих.
Издалека донесся слабый звук — полувой, полусовиный крик, которому тут же вторил другой, третий. Началось почти музыкальное песнопение сотен голосов. Приподнявшись на локте, Рит увидел в небе две луны, почти одинаковые по размеру: одна — розовая, другая — бледно-синяя. Они обе появились на востоке.
Мгновением позже новый голос присоединился к далекому улюлюканью. Рит удивленно прислушался. Может, это был женский голос? Другие голоса, завыв где-то поблизости, присоединились к первому в нечеловеческой панихиде и, слившись с далекими криками, создали у Рита ощущение большого горя.
Песнь наконец стихла. В лагере воцарилась тишина. Рит задремал, а потом уснул.
Утром Рит получше рассмотрел лагерь туземцев. Тот был расположен в болотистой низине между двумя широкими и низкими холмами, среди множества таких же холмов, вытянувшихся на восток. Здесь, по причинам не совсем понятным Риту, кочевники устроили себе временное прибежище. Каждое утро четыре молодых воина в длинных коричневых плащах, оседлав маленькие электрические мотоциклы, уезжали в степь. Каждый вечер они возвращались, обстоятельно докладывая обо всем Тразу Самцу — так звали юношу-вождя. Каждое утро вытравливая канат, дикари запускали огромный воздушный змей, который поднимал наверх мальчика лет восьми или девяти. Он нес дозор. Позже, ближе к полудню, ветер стихал и змей падал, более или менее планируя. Мальчик отделывался не более чем синяками, хотя людей, запускавших змей, казалось, гораздо больше заботило состояние воздушного змея — четырехкрылого хитроумного приспособления из четырех мембран, натянутых на деревянную раму.
Каждое утро из-за холмов на востоке доносился ужасный визг, звучавший почти полчаса. Как вскоре узнал Рит, шум поднимало стадо многоногих животных, мясом которых кормилось племя. Мясник племени — женщина ростом в шесть футов и с соответствующей мускулатурой — бродила среди животных с ножом и мясным топориком, вырезая в день три или четыре ноги — дневной рацион племени. Реже она срезала мясо со спины зверя или через рану, растянув кости, вытягивала внутренние органы. Звери слегка протестовали против ампутации ног, которые вскоре отрастали заново, но необыкновенно возмущались, если мясник принималась за их тела.
Пока кости Рита заживали, единственными, с кем он общался, были женщины — вялые существа — и Траз Самец, который каждый день большую часть утра проводил с Ритом, разговаривая, изучая одежду астронавта и обучая его кратскому языку. Язык этот был синтаксически монотонным, но говорить на нем оказалось трудно из-за двух десятков времен, склонений и видовых сказуемых. Еще долго после того, как Рит научился выражать свои мысли, Траз Самец в строгой манере, несколько необычной для своих лет, поправлял Рита, указывая ему на ошибки.
Как понял Рит, этот мир назывался Тскей. Луны называли Аз и Браз. Кочевники величали себя Кратами или Людьми Эмблем, из-за нашивок из серебра, меди и дерева, которые они носили на шляпах. Статус человека определяла его эмблема, которая, как считали, вместе с божественным именем, подробной биографией, чертами характера и рангом, включала в себя полубожественную сущность. Можно было сказать, что не человек носит эмблему, а эмблема создает характер человека, носящего ее. Она давала человеку второе имя, репутацию и определяла его положение в племени. Самой почитаемой была эмблема Самца, которую носил Траз. Самец олицетворял мудрость, хитрость, решительность и неподдающиеся определению «Вирти» Кратов. Человек мог наследовать эмблему, обладать ею после убийства ее владельца или сделать новую эмблему. В последнем случае новая эмблема не имела своей личности, или «Вирти», пока ее владелец не совершит какой-то подвиг и таким образом эмблема не приобретет статус. Когда эмблема переходила из рук в руки, новый хозяин волей-неволей перенимал качества, олицетворяемые его эмблемой. В основном эмблемы были антагонистическими, и человек, завладевая одной из них, сразу же становился врагом тех, кто владел эмблемой, олицетворяющей антагонизм. Некоторым эмблемам было по тысяче лет, и они имели запутанную историю; некоторые были прокляты и носили печать злого рока; другие придавали владельцу смелости или могли помочь обрести неистовство истинного берсерка. Рит понял, что его восприятие этих персональных символов бледно и едва ли сравнимо с тем, как воспринимают их Краты. Без эмблемы человек становился безликим существом, созданием без престижа и обязанностей. Фактически он становился тем же, кем сейчас был Рит, — илотом или женщиной. И те и другие назывались на языке Кратов одним словом.