Где бы ни находилась страна Офир, библейский рассказ на протяжении многих столетий будил воображение (и возбуждал алчность) европейцев. В средние века Библия была настольной книгой образованных людей Западной Европы. И вот из этой книги, каждое слово которой считалось священным, они узнавали, что где-то на Востоке лежит сказочно богатая страна, до которой можно добраться морем. Сам Христофор Колумб, отправляясь в океан, тешил себя надеждой достигнуть страны Офир, которую он отождествлял с Индией.
Еще большее значение для будущих географических открытий имела финикийско-египетская экспедиция, которая состоялась за семьдесят лет до завоевания древнего Египта персами.
Речь идет о плавании финикиян вокруг Африки, предпринятом в 596–594 годах до н. э. по поручению фараона Нехо.
Нехо правильно оценил возможности финикиян. К этому времени их суда превзошли египетские. Суда египтян были чаще всего гребными, финикийские же обычно ходили под парусами, а весла употребляли только при затишье. Случалось, хотя и редко, что финикияне отваживались выходить в открытое море, ориентируясь по созвездию Малой Медведицы.
К сожалению, не сохранилось никаких сведений, восходящих непосредственно к участникам или организаторам египетско-финикийской экспедиции. До нас дошли только скудные данные, записанные «отцом истории» Геродотом. Историк побывал в Египте спустя сто с лишним лет после описываемого плавания.
Поэтому его рассказ вызывал серьезные сомнения. Некоторые западные исследователи и сейчас относятся к свидетельству Геродота более чем критически.
Сообщение Геродота настолько кратко, что его нетрудно привести полностью:
«Ливия, оказывается, кругом омываема водою, за исключением той части, где она граничит с Азией; первый доказал это, насколько мы знаем, египетский царь Нехо. Приостановивши прорытие канала из Нила в Аравийский залив, он отправляет финикиян на судах в море с приказанием плыть обратно через Геракловы столпы, пока не войдут в Северное море и не прибудут в Египет. Финикияне отплыли из Эритрейского моря и вошли в Южное море. При наступлении осени они приставали к берегу и, в каком бы месте Ливии ни высаживались, засевали землю и дожидались жатвы; по уборке хлеба плыли дальше. Так прошло в плавании два года, и только на третий год они обогнули Геракловы столпы и возвратились в Египет. Рассказывали также, чему я не верю, а другой кто-нибудь, может быть, и поверит, что во время плавания кругом Ливии финикияне имели солнце с правой стороны»[1].
Сведения, показавшиеся Геродоту неправдоподобными, наиболее убедительно доказывают достоверность приведенного им рассказа египетских жрецов. Как известно, солнце движется не по экватору, а по эклиптике, наклоненной на 23½ градуса к экватору. Поэтому к северу от тропика Рака (23½ градуса северной широты), а значит, и в Греции и в Египте, чтобы увидеть восход солнца, нужно встать лицом к югу. И тогда дневное светило взойдет слева от наблюдателя. А в той части Африки, которая лежит к югу от тропика Козерога, нужно встать лицом к северу — и солнце взойдет справа.
Иное положение между тропиками. Здесь в зависимости от времени года и широты места наблюдателю придется встать лицом либо к югу, либо к северу, и тогда он увидит солнце восходящим либо слева, либо справа.
Исходя из этого, английский автор Дж. О. Томсон в своей книге о древней географии ставит под сомнение рассказ Геродота. «Почему многие так уверены, что повествование о путешествии не может быть выдумкой? Разве не были уже хорошо известны места далеко к югу от тропика (северного. — Авт.), вроде Мероэ?» — спрашивает он.
Действительно, Мероэ, то есть область шестого нильского порога, было хорошо известно египтянам. С другой стороны, мореплаватели древнего Египта сталкивались с описанным явлением уже в Красном море.
Спрашивается, однако: если повествование о путешествии вокруг Африки — выдумка, то откуда древним египтянам было известно, что такое плавание возможно? И далее: зачем понадобилось информаторам Геродота вводить в заблуждение греческого путешественника? Чтобы произвести на него впечатление успехами родной страны, они, очевидно, приписали бы «плавание кругом Ливии» своим соотечественникам, а не финикиянам.
«Если вспомнить, какие огромные расстояния часто преодолевали малайцы в Тихом океане на самых примитивных судах, то не приходится сомневаться в возможности плавания вокруг Африки», — пишет по поводу сообщения Геродота Рихард Хенниг. Вместо «малайцы» здесь надо поставить «микронезийцы» или «полинезийцы», тогда этот аргумент станет особенно убедительным.
О достоверности рассказа Геродота надо судить также в свете последующей истории географических открытий. В древневосточных деспотиях подобные экспедиции могли снаряжаться только по приказу или капризу правителя. Для государственного деятеля масштаба Нехо (вспомним его попытку восстановить канал, соединяющий Нил с Красным морем) подобная инициатива была естественной. Преемники же его могли отказаться от организации новых экспедиций вокруг Африки хотя бы потому, что первая не принесла ощутимых практических результатов, а на интересовавший Нехо вопрос о том, можно ли обойти вокруг Африки морем, ответ был уже получен.
Во всяком Случае, в эпоху, последовавшую за путешествием финикиян, возможность такого плавания не подвергалась сомнению ни в Азии, ни в Африке. Это видно из сообщений Геродота и других древних авторов о попытке персидского царевича Сатаспа около 470 года до н. э. повторить путешествие, но в обратном направлении, выйдя из Средиземного моря.
По мнению Хеннига, из этой попытки ничего не вышло; Сатасп был человек легкомысленный и, кроме того, не смог бы прорвать блокаду Гибралтарского пролива, которую в VI веке до н. э. установили карфагеняне, чтобы укрепить свою торговую гегемонию.
Для нас, однако, имеют значение не столько реальные результаты плавания Сатаспа, сколько уверенность персидского двора в том, что вокруг Африки можно обойти морем. Между тем от увенчавшегося успехом путешествия финикиян до неудачного предприятия Сатаспа прошло свыше ста лет. Обращает на себя внимание и тот факт, что Сатасп отплыл на египетском судне с египетской командой. Очевидно, в Египте не забыли о финикийской экспедиции, предпринятой по приказу фараона Нехо, и считали возможным повторить ее собственными силами. Важно и то, что Геродот побывал в Египте всего через двадцать лет после авантюры Сатаспа и, следовательно, его рассказ о ней никак не может быть отнесен к категории древних мифов.
В промежутке между плаваниями финикиян и персидского царевича произошло еще одно событие, которое, возможно, было связано с успехом первого.
Около 530 года до н. э. у берегов Западной Африки побывала экспедиция Карфагена, финикийского города, превратившегося к VI веку в могучую державу с первоклассным для того времени флотом. Некоторые ученые ставят под сомнение достоверность сведений об этой экспедиции. К сожалению, до нас дошла лишь часть храмовой надписи, посвященной этому предприятию. Из нее видно, что карфагенский флот, возглавляемый Ганноном, имел целью основать на побережье Африки цепь поселений. Этим, однако, едва ли ограничивались задачи экспедиции. Так, римский естествоиспытатель Плиний указывал, что Ганнон «получил приказание разведать очертания берегов Африки». Другой римский автор, Помпоний Мела, подчеркивает, Ссылаясь на надпись, составленную, видимо, самим Ганноном, что карфагенянин обогнул большую часть Африки и вернулся «не потому, что прекратилось море, а потому, что ему не хватило съестных припасов».
Ганнону, очевидно, не понадобилось бы давать объяснения, звучащие как оправдание, если бы он должен был только исследовать и заселить ограниченный участок побережья Западной Африки: эту задачу он выполнил полностью, дойдя, как полагают, до вулкана Камерун — самой высокой горы западного побережья Африки. А вот если Ганнон намеревался повторить подвиг своих финикийских родичей (о котором, конечно, знал), то ему, естественно, нужно было разъяснить потомству, почему это оказалось невозможным.
1
Ливия — древнегреческое название Африки. Аравийский залив — современное Красное море. Эритрейским морем Геродот называет то Красное море, то омывающую Африку часть Индийского океана, Северным морем — Средиземное.