Мужчины уже с минуту сверлили друг друга изучающими взглядами. Наконец Артем протянул огромную жесткую, как камень, ладонь.
- Ну вот, и поговорили.
Никита даже не шевельнулся.
- Руки не подам. Без обид! С такими повадками вполне можешь оказаться профессиональным борцом. Обойдемся без нежностей.
Здоровяк понимающе осклабился и опустил руку.
- Пусть будет по-твоему.
Никита облегченно вздохнул: этот «раунд» он свел вничью. Хотя и никакой агрессии от Артема пока не исходило.
Мельница стояла на своем обычно месте. Солнце только начинало садиться за верхушки деревьев. Пахло медом и изредка обдавало свежим ветерком с реки. Тропинки, натоптанные Никитой во время первого похода, помогли легко добраться до заросшего мхом водного канала.
- Я могу прокрутить колесо против часовой стрелки, но это ничего не дает, - заговорил Артем, как только мужчины оказались напротив впускного проржавевшего шлюза.
- Но все-таки что-то дает?
- Внутри комнатенки за окном раздаются скрипы. И это всё, чего я смог добиться за пару недель.
Никита прильнул к стеклу единственного окна - «квадратный» сосед остался с противоположной стороны мельницы, там, где струилась река и в вековой неподвижности застыло ржавое водяное колесо.
- Давай! – крикнул Кот.
Послышались жуткие скрипы несмазанных подшипников - в небольшой пустой комнатке (примерно три на три метра) заметно задрожала часть настила.
Из центра по виду металлического пола поднимался кованый прямоугольный ящик, усыпанный металлическими клепками. В его верхней части, ровно посредине, поблескивал стеклянный глаз размером с яйцо. Этот глаз «смотрел» на единственный распил в стене, и вечерние солнечные лучи слегка освещали непонятное изделие.
Скрип водяного колеса прекратился – устройство в комнатке застыло в крайнем верхнем положении как раз на высоте человеческого роста.
Оказывается, время прохождения солнечных лучей через окно было ограниченным. В общей сложности - минут тридцать, не больше. Что-то вроде подзарядки…
Внутри комнатки громко щелкнуло - кованый ящик со знакомым с детства шумом работы гидравлических насосов ушел вниз. Через пару мгновений пол вновь стал идеально ровным.
Из-за угла избушки показался взмокший Артем. Он старательно стряхивал ржавчину с огромных, вздувшихся от напряжения рук.
- Что скажешь? Разве дело в сокровищах?
- Не похоже, - Кот в раздумьях закусил губу по привычке. – Но что-то ценное там точно есть.
- Ага! Пара скелетов и железный ящик вместо гроба для таких, как мы, придурков! Ладно бывай! Если буду нужен, заходи.
Не оглядываясь, Артем уходил к лесной тропинке. В том месте, где ступала его нога, трава уже не поднималась. Похоже, весил здоровенный сосед не меньше ста двадцати килограммов.
У самой опушки он махнул рукой, привлекая к себе внимание.
- Ни к кому ночью в дом не стучись. Все, кто пытались объединиться, пропали. Дают жить лишь одиночкам, желающим добраться до истины. Поэтому я с Ольгой не мирюсь. Кстати, убивают только мужчин! Может быть, убийца – женщина. Я бы никому из них доверять не стал! Даже Ольге!
Но Никита не доверял и Артему.
Глава 6
Алина, по её же словам, «отдыхала» в Железнице неделю. Артем – не меньше двух. Он знал гораздо больше, чем девушка. И даже смог выяснить кое-какие правила для проживающих в местном «пансионате». Объединяться запрещено, ночью ходить опасно, уезжать из деревни не рекомендуется, непослушание карается! Интересно, что еще?
Никита дождался, пока плечистый силуэт исчезнет в конце петляющей тропинки, и тут же направился к колодцу.
Полусгнивший деревянный сруб был накрыт тяжеленной дубовой крышкой. Пинок ногою – она беззвучно рухнула в высоченную траву. На самом дне, метрах в четырех под землею, поблескивала темная вода.
То, что колодец - декорация, Никита понял еще тогда, когда побывал здесь первый раз. Никто не станет строить сруб на расстоянии от мельницы большем, чем расстояние до реки. Да и вообще, зачем здесь колодец?
Сумерки быстро сгущались. Кот, конечно, сам не видел врагов, но и противники не видели того, что он делал.
Веревку из сумки он достал лишь тогда, когда уже в пяти шагах ничего не разглядишь. Привязал ее морским узлом к крепкой еще стойке и перекинул ногу через полусгнивший край.
На глубине двух метров откуда-то сбоку потянуло коктейлем из запахов отсыревшей муки и переработанного машинного масла.
Слабый свет зажигалки обозначил черное окно узкого бокового лаза, уходившего в сторону мельницы. Одна из задачек решилась быстро. Правда, совсем не факт, что некоторые из «сельчан» не знали правильного ответа.
Чего же они тогда ждали от Никиты?
Узкий, укрепленный дубовыми брусками проход позволял двигаться в полусогнутом состоянии. Наконец лаз уперся в маленькую, в половину человеческого роста деревянную дверь, легко растворившуюся от первого нажатия.
Свет зажигалки выхватывал из темноты контуры огромного подвала для хранения муки. По левой стене наверх уходила шаткая скрипучая деревянная лестница. Она упиралась в такую же дверь, ведущую, видимо, в рабочие помещения.
Под ногами громко заскрипели половицы - лестница осталась внизу.
Кот оказался в тесном коридоре, один конец которого упирался в дубовую дверь, ведущую наружу и закрытую на огромный засов, а другой - в таинственную комнату с кованым ящиком.
Внутри мельницы не было сокровищ, зато работал сложный механизм, над устройством которого стоило поломать голову.
Возвращаться назад по вырытому лазу и подниматься по веревке не хотелось, поэтому Никита пошагал к двери с засовом.
Уже у порога нога с хрустом наступила на что-то мягкое…
В свете зажигалки матово отсвечивали две полуистлевших упаковки бумаг, перевязанных обычными бечевками.
Толстенный слой пыли на полу со следами единственного человека, державшего в руках старые письма, подтверждал мысль о том, в колодец никто из «односельчан» не спускался по крайне мере в течение этого года.
Дверной засов отошел беззвучно. Дубовая дверь отворилась сантиметров на сорок, как раз на столько, чтобы осторожно выскользнуть наружу, не привлекая всеобщего внимания.
Дверь осталась открытой – пусть настырные наблюдатели днем увидят, что процесс расшифровки схемы начался.
Еще пару минут Кот потратил на веревку в колодце.
Луна, выглянувшая на короткое время из-за туч, тускло освещала мельницу. Но в её бледном свете всё вокруг казалось излишне зловещим и по-киношному таинственным.
В «свою» избу возвращаться по тропинке не стоило. Там могла быть засада. Пришлось перейти речку вброд и продираться с её противоположной стороны.
Непролазный кусачий кустарник безжалостно задерживал в пути. Где-то поблизости ухал филин, а какая-то неврастеничная птица издавала скребущие ухо звуки, больше похожие на предсмертные крики.
Когда дверь временного деревенского пристанища закрылась за Никитой, часы показывали два ночи. Спать оказалось не на чем: единственную ржавую кровать унесли «доброжелатели».
Кто-то продолжал диктовать гостю свои законы. Или просто мстил! Вряд ли такими мелкими пакостями стал бы заниматься мужчина…
Никита пробрался в пристройку для сена и улегся прямо за покосившейся дверью на охапку перепрелой травы. Вместо подушки под головой оказалась сумка с письмами.
Организм отключился сразу. Сон был глубоким и напоминал наркоз перед серьезной операцией.
Разбудили Никиту петухи. Они надсадно надрывались, пытаясь перекричать друг друга. Даже в такой малости существовала беспощадная конкуренция.
Шесть часов утра. От зевоты разрывало рот.
Кот достал из сумки остатки копченой колбасы и потекший от жары сникерс. Громко рыгнув, запил все это непотребство минеральной водой.