Было заметно, что ноланец испугался, затем он сказал решительно:
— Это несправедливо. Я буду жаловаться.
Старик покачал головой.
— Подумайте лучше о разговоре, который вам предстоит через несколько минут. Я не могу больше допускать, чтобы здесь препирались из-за каких-то несчастных скуди.
Кровь бросилась старухе в лицо.
Пока говорил ноланец, она молчала и, жуя губами, смотрела в угол комнаты. Но теперь она снова потеряла терпение.
— Несчастных скуди! — крикнула она.— Это наш месячный заработок! Легко вам быть снисходительным. Вы-то ничего не теряете!
В эту минуту на пороге показался монах высокого роста.
— Прокуратор приехал, — сказал он вполголоса, с удивлением глядя на кричащую старуху.
Толстяк взял ноланца за рукав и увел его из комнаты. Пока заключенный шел к порогу, он все время оглядывался через узкое плечо на женщину. Худое лицо его было очень бледно.
Растерянно спускалась старуха по каменной лестнице. Она не знала, что и думать. В конце концов, этот человек сделал все, ЧТО мог.
Она не вошла в мастерскую, когда неделю спустя толстый монах принес им плащ. Но она стояла у двери и слышала, как он сказал:
— Заключенный и в самом деле все последнее время волновался из-за плаща. Дважды между допросами и переговорами, которые вели с ним городские власти, он делал заявление и все Добивался беседы с нунцием. И он настоял на своем. Мочениго пришлось отдать плащ. Хотя, по правде сказать, плащ очень бы пригодился теперь самому узнику: вопрос о выдаче решен, и на этой же неделе его повезут в Рим.
И в самом деле, стоял конец января.