О наступлении дня Х знали только Хирн и избранные офицеры из штаба гросс-генерала Кнюппеля. За три часа до рассвета майор проинспектировал диверсионные группы, уточнив их задачи, затем проведал хулиганов с гауптвахты, после чего поговорил с каждым из семерых подопечных армейского капеллана. За два часа до рассвета семь тщательно подготовленных групп из разведчиков и сапёров скрытно форсировали реку. За ними следом были отправлены освобождённые с гауптвахты. Последними скрылись во мраке ночи фигурки в балахонах из мешковины.
За час до рассвета личный состав славной бронепехоты подняли по тревоге. Солдатам снова сообщили, что это учения, но привезли их кружным путём не к притоку, а на берег самой реки Нэсс. В темноте никто из Имперской инфантерии не заподозрил обмана. Хорошо натренировавшиеся воины быстро и слаженно форсировали водную преграду и бросились к едва заметным вдалеке корпусам. Когда до некоторых их них начало доходить, что это уже не учения, а реальный бой, большая часть пути до вражеской базы осталась позади. Спасаться бегством было уже поздно.
Огонь автоматических систем Хайлиген Хаммер оказался неожиданно слабым и на редкость неэффективным. К тому моменту, как начался рассвет, вся атакующая лава бронепехоты ворвалась на позиции, предписанные планом. А через полчаса база капитулировала.
Майор Хирн, внешне, совершенно спокойный, не находил себе места с самого момента начала высадки. Внося в план элементы неопределённости, он терял возможность повлиять на ход событий. И когда в штаб поступило донесение о том, что Имперская инфантерия успешно заняла территорию вражеской базы, Хирн едва держался на ногах от нервного истощения. Но майор всё-таки дождался известия о капитуляции Хайлиген Хаммер, после чего провалился в сон без сновидений прямо в штабе на стуле, привалившись спиной к стене.
К середине дня, когда Хирна разбудил ликующий гросс-генерал Кнюппель, стали известны подробности операции. Из семи диверсионных групп на территорию базы смогли проникнуть лишь две. Одной удалось уничтожить главную энергетическую магистраль, а другой - вывести из строя систему управления автоматическим огнём. Этим и объяснялась неэффективность вражеских артиллерийских систем.
Ополченцы Ландеса, теоретически, могли в короткий срок ликвидировать все повреждения, но тут в главный корпус Хайлиген Хаммер ворвались хулиганы с гауптвахты, находящиеся под воздействием секретного препарата. Голыми руками обездвижив все патрули базы, "берсеркеры Хирна" ворвались в штаб, вывели из строя командный состав ополчения, находившийся там, а также системы связи, после чего обчистили карманы противников, взломали сейф, разграбили его содержимое и разбежались в неизвестных направлениях.
После этого на Хайлиген Хаммер свалилась новая напасть - религиозные фанатики с огнём в глазах, одетые в грубые монашеские плащи с капюшонами, размахивавшие панагиями на цепочках и громко декламирующие священные псалмы. Такого поворота событий ополченцы Ландеса уже не смогли вынести. Вся система управления базой обрушилась окончательно, часть защитников решила покинуть свои позиции, часть попыталась укрыться в бомбоубежищах, а самые нестойкие в ужасе сдавались безоружным людям в плащах Святого Троттеля. Так что прибывшей в скором времени бронепехоте оставалось лишь довершить разгром и выкурить разрозненные группы ополченцев из подземных казематов.
Гросс-генерал Кнюппель пылко пожал руку майору Хирну, после чего они под шумак уничтожили секретный приказ, надобности в котором больше не имелось. Командующий Имперской инфантерией всё порывался повесить майору на шею свой Золотой Имперский крест, но Хирн, сердечно поблагодарив гросс-генерала, отказался, взамен попросив не слишком распространяться о деталях этой операции и придерживаться версии о том, что всё делалось строго по плану полковника фон Штресса.
Из Генерального штаба поступило указание не форсировать успех. Дело в то, что, после того, как власти Пасторали узнали о падении Хайлиген Хаммер, они сразу же обратились к Императору Хасту I с просьбой принять Ландес под свою законную власть. Необходимость в марше на столицу аграрного мира отпала. Пушки умолкли, начались долгожданные официальные переговоры.
Вернувшись в Хауптберг, Хирн сразу с военного космодрома направился в Генеральный штаб. Когда майор входил в кабинет фон Штресса, тот изучал бумаги и, не поднимая головы, предложил своему подчинённому присесть в кресло справа от огромного бюро. Хирн осторожно опустился на краешек сиденья и принялся терпеливо ждать. Полковник дочитал какую-то депешу, отложил планшет в сторону и воззрился на майора. В тяжёлом и усталом взгляде серых глаз промелькнуло неожиданное любопытство.
- А вы знаете, Герман, какие слухи ходят по столице о взятии базы Хайлиген Хаммер?
- Нет, херр полковник.
- Ну да, откуда вам это знать... Истово верующие говорят, что сам Святой Троттель вёл бронепехоту в атаку на врага. Управление пропаганды докладывает о неожиданном росте религиозных настроений. Не удивлюсь, если Хасту I придётся раскошелиться на новую базилику в центре Хауптберга. Среди молодёжи отмечены разговоры о том, что Имперская инфантерия получила некие капли бесстрашия, и что именно они помогли победе нашего оружия. Раскройте страшную тайну, Хирн, зачем вам понадобились все эти выкрутасы? Разве не достаточно было диверсионных групп? Для чего вы задействовали этих неуправляемых хулиганов с гауптвахты и безумных религиозных фанатиков?