Апээн зевнул:
— Извините, умотался я. Но ты, Надь, что-то, чую, упускаешь из виду. Глазки у тебя в тумане. А откуда ОМОН-то взялся?
— Думаете, я не устала? А ОМОН… Я должна была сделать контрольный звонок Олегу — доложить, что все в порядке. Звонка не было, он что-то заподозрил. Приехал в Ивантеевку, понаблюдал за дачей. Обнаружил засаду. С помощью Воротникова связался с надежными милиционерами. ОМОН окружил дачу. Когда услышали мой выстрел, решили, что ждать уже нечего.
— Спасибо вам, — сказала Тамара, сделав над собой усилие. — Спасибо, что поняли. И чего я была такой дурой? Сама поражаюсь. Зато сейчас — как заново родилась, честное слово.
Кузнецова вдруг рассмеялась.
— Ты чего? — спросила Панкратова.
— Может, и тебе фамилию пора сменить?
Когда человек устал, его интуиция особенно хорошо работает.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Когда Фред, уходя от дачи, на которой оставил Зинулю и Гаврилова, услышал за спиной выстрел, а потом непонятные хлопки и крики из мегафона, он затаился. Сначала хотел воспользоваться своим оружием, чтобы помочь попавшей в беду сестре. Он подобрался к дому с той стороны, с которой уже залезал на чердак. Толпа громадных омоновцев была слишком велика, чтобы он смог с ними справиться. Фред понял: самое лучшее, что он может сделать, — выполнить задание. Уничтожить врага, который прислал этот отряд. Когда Воротникова не станет, Гаврилов сможет — у него все схвачено — освободить и себя, и Зинулю.
Фред осторожно попятился и оказался возле стоявших в отдалении «мерса» и джипа Гаврилова. В машину усаживали вялую от пережитого шлюху Тамарку. Он услышал, что недомерок Комаров говорит в мобильник:
— Нет, Валерий Захарович, сначала мы поедем к чаро… В общем, к врачу. С Тамарой все нормально. Нет, она не ранена. Просто Надя так сказала. Конечно, потом отвезем ее домой.
Комаров вез Кузнецову и Панкратову по ночной, отдыхающей от жары Москве от Апээна домой, на «Южную». Тамара пожаловалась:
— Обидно, что все так кончается. Любила, мучилась. А сейчас — пусто. Знаю: Олег умер, а в душе ничего. Будто это случилось давным-давно.
После общения с чародеем она чувствовала себя незнакомо: усталой, но обнадеженной. Словно вскарабкалась в гору и вот-вот увидит с высоты необозримую ширь.
— Знаешь, — непримиримо ответила Кузнецова, — а ведь мужик, выбирая женщину, выбирает жизнь. Если бы даже я ничего больше о Гаврилове не знала, кроме его связи с Некрасовой, я бы сразу поняла, что он обречен. Она его отупляла. Злобой, завистливостью. Ведь ему, чтобы свой план в отношении тебя реализовать, достаточно было подойти ко мне и все спокойно изложить. И я бы, вместо того чтобы нечаянно им мешать, вполне сознательно помогла бы. А они, болваны, начали…
— Постой-постой. — Панкратова так удивилась, что даже забыла, где находится. Она озиралась в поисках выключателя, чтобы зажечь свет и хорошенько рассмотреть подругу. — Ты что, в самом деле стала бы им помогать?!
— Разумеется. Сама бы отвела тебя за ручку к Гаврилову, чтобы ты попросилась к нему на работу.
— Ты серьезно? После всего, что они со мной… то есть с нами сделали?!
— Ну, во-первых, ты еще не знаешь всего, что они с нами сделали. Все меняется к лучшему. Так? Во-вторых, тебе очень понравилось сидеть в подполе и ждать пыток? В-третьих, а чего плохого он от тебя хотел? Чтобы ты работала на него. Так ты и сейчас работаешь на дядю. Что ему от тебя было нужно? Чтобы ты сама к нему пришла. Ему к тебе на поклон идти, может, было стыдно. Если б ты сразу попросила его о помощи, то все бы нормально сложилось. А так сколько всего накрутили? Потому что совпали моя тупость и их менталитет. Я никак не могла понять, откуда ветер дует. Мне же Апээн говорил, что в тебе дело, — а я не верила: на одну бандитскую жену грешила. Но Некрасова с Глебским, да и Гаврилов — тоже хороши. Так привыкли к окольным тропкам, что самый простой и прямой путь даже не заметили.
— Неужели ты думаешь, что я после всего… Как он меня травил?! Как унижал, как заставлял чувствовать себя никчемной! Да я же чуть руки на себя не наложила. И ты после всего этого меня бы к нему отвела? К этому подонку?
— Не будь дурой. Тогда бы это было НЕ ПОСЛЕ всего этого, а ДО всего этого. Ты все-таки соображай: меня из-за тебя чуть на небеса не отправили! «Девятка», кстати, мне в сорок лимонов обошлась. Тоже не пустяк.
— Ой, Надь! Извини, — спохватилась Тамара, — извини, бога ради! Что-то я действительно совсем. Но ведь он меня пытать собирался! Вчера в замы зазывал, а сегодня — в подвал?