— Так он обозлился. Он сегодня был уверен, что вчера ты над ним издевалась. Понимаешь? Он же думал, что ты все про него знала и притворялась простушкой, чтобы покуражиться.
— Я? С чего он взял?
— Так это же ты ему все поломала! Когда ты вчера была у него, он поверил, что ты опять начнешь на него вкалывать. Именно это его интересовало. А потом ему сообщили из Австрии, что Некрасову зацапала полиция. Помнишь, при тебе был звонок? Он подумал, что это случайность. И еще сильнее перед тобой заюлил: понял, что сам уже даже украсть толком не может. Потом, когда ты ушла, ему сообщили, что мы с Олегом прихватили Бутицкого. А тот знал о роли Гаврилова в ограблении «Аметиста». Вот Гаврилов и решил: ты все уже знаешь и специально к нему пришла. Чтобы посмотреть, как он перед тобой стелется. Этого он выдержать не смог. Не вышло тебя уговорить-купить, надо заставить. Шантажом или угрозами. Я тебе даже немножко завидую: не каждая может похвастаться, что ее так, как он тебя, добивались.
Молчаливо крутивший баранку Олег Комаров заподозрил, что это упрек в его адрес. Он принадлежал к тем мужчинам, которые не верят, что женщину есть смысл штурмовать, если она сама не хочет. Поэтому он вмешался в разговор:
— Все-таки я не понимаю. Вся эта мутотень только ради того, чтобы заполучить Тамару в работники?
— Чего ж тут непонятного? — Надежда уловила его обиду и, чтобы загладить невольный упрек, погладила по плечу.
— Когда они хотели украсть у «Аметиста» миллионы — это ясно. Но ведь когда начинали Тамару травить, никто ж не знал, что она в «Аметист» попадет. На кой тогда?
— Эх, Олег. Тебе еще КПСС пыталась объяснить: человек — главная производительная сила, — опять укорила Надежда, — а ты так и не понял? Тамар, от твоей системы планирования и учета насколько прибыль у Воротникова выросла?
— Это трудно сказать. Все ведь в комплексе работает.
— Хотя бы примерно!
— Тысяч на двести — двести шестьдесят.
— Долларов?
— Да. Конечно, у Гаврилова эффект мог быть гораздо больше.
— Понял, Олег, сколько в наше время стоит умная женщина?
— Кучу нервов.
Надежда с Олегом довезли Тамару до подъезда, и она вошла в лифт, наотрез отказавшись от сопровождения до дверей квартиры. Она себя сейчас ощущала такой свободной и всемогущей, что малейшая опека сделалась ей вдруг досадной.
На площадке перед квартирой Панкратовой царил густой синий сумрак. Кто-то из жильцов подъезда регулярно воровал лампочки, поэтому хозяйственный сосед вкрутил синюю лампочку, которую не было смысла умыкать. И она прижилась.
Выйдя из лифта и неуверенно вставляя при тусклом свете ключ в дверной замок, Тамара вдруг почувствовала движение за спиной. Она быстро обернулась и не сдержала пронзительного визга: от лестничных ступенек к ней метнулась огромная тень.
Уронив ключи на пол, Тамара рефлекторно пнула нападавшего ногой. Удар пришелся ему в живот и оказался столь силен, что мужчина, захрипев от боли, согнулся, отлетел назад, ударился головой о перила и покатился по лестнице вниз. Больше всего удивляясь своей прыти, Тамара постаралась справиться с сотрясавшей ее дрожью и одновременно прислушивалась к тому, что происходит внизу, на площадке между этажами. Там было тихо, и она, упав на колени, принялась искать на грязном полу ключи. «Да где же они?! Где эти ключи? Что-то там тихо!»
И лишь сейчас она как бы разглядела, вспомнив, лицо нападавшего. Ее озарило: это был Воротников!
«Откуда он тут взялся? Что ему нужно? — замерла Панкратова. — Неужели он убился?!»
Она осторожно подошла к лестнице и выглянула из-за угла лифтовой шахты: смутно различимый в синем свете сверху и в желтом снизу, на полу возле горловины мусоропровода копошился ее шеф.
— Валерий Захарови-и-ич? — позвала Тамара. — Что с вами?
Встав на четвереньки, он помотал головой и застонал:
— Черт, что случилось? Ничего не понимаю! — Он, пошатываясь, с трудом поднялся и тут же, не в силах стоять, привалился к стене. — Извините, Тамара Владиславовна, я… ждал вас и вдруг… ничего не понимаю! Поскользнулся, что ли?
Валерий Захарович выпрямился. Он осмотрел свой костюм, потрогал пятна на пиджаке и брюках, понюхал пальцы и взвыл:
— Да что это?!
— Соседям лень собачку выгуливать, и они ее просто выпускают, — объяснила Тамара, с трудом сдерживая смешок.
— Смотри-ка, — шеф задрал голову к Панкратовой и поделился с ней радостью: — А бутылка-то цела! Вот цветы, — он пнул остатки раздавленного букета, — испортились. А бутылке — ничего!