— Все верно, а с телефоном дураки, — обронил Гуров. — При сегодняшнем техническом уровне каждый будет иметь связь. По телефону вряд ли сказали бы важное, однако какую-то информацию можно было бы получить. А так каждый будет вести переговоры с шефом по своему каналу. Важная, второстепенная, вся информация минует контроль. Вы, Борис Михайлович, принимали участие в составлении программы?
— Лишь частично.
— Врете. — Гуров допил кофе, поставил чашку. — Запомните на будущее: меня обмануть трудно, а лично вам — невозможно. Составляли программу вы, а по телефону выслушали лишь пожелания и замечания.
— Откуда такая уверенность?
— Профессия. Продолжайте. Вы, естественно, принимаете участие.
— Конечно. Кого еще Ямщиков может послать?
— Информация интересная, не более того. Вернетесь, расскажете, как прошло совещание на высшем уровне. Больше ничего?
— Все, господин полковник.
— Тогда с богом. Желаю удачи!
Когда Харитонов ушел, Гуров еще долго сидел за столом, курил, разглядывал стоявший у стены сервант с посудой.
Вечером министерство пустеет, работает лишь дежурная часть, еще в нескольких кабинетах горят окна.
В кабинете Орлова, кроме самого генерала, верхом на стуле сидел Станислав Крячко, Гуров по привычке расхаживал от стены к окну и обратно.
— Лева, присядь, не мельтеши. — Орлов помахал ладонью перед глазами. — Мешаешь сосредоточиться.
Гуров присел на подоконник, закурил. Молчали. Думал только генерал, Гуров пришел с готовым решением, а Крячко зря никогда не напрягался, знал, начальники обратятся к нему лишь из вежливости. Он в ответ схохмит, получит достойный ответ, затем приказ: когда, где, что именно полковник Крячко должен сделать. Так зачем, спрашивается, напрягаться, думать, когда надо просто подождать?
— Так, ясненько. — Орлов повернулся к Гурову, указал на стул: — Сядь сюда, я тебе не мартышка, чтобы крутиться.
— Слушаюсь, мой генерал. — Гуров пересел.
— Значит, ты хочешь заменить Харитонова и сам взглянуть на собравшихся, выслушать лично.
— Обязательно.
— Ты считаешь, полученная информация заслуживает того, чтобы рисковать твоей жизнью?
— Информация о совещании и внешние приметы собравшихся, конечно, не заслуживают. Крячко не сдержался, сказал:
— После конца съезда, на выезде, мы их всех задержим, проверим, установим личности, сфотографируем на память, фальшивые документы отберем, еще за решеткой продержим, пока прокурор не охрипнет.
— Умница. — Генерал кивнул Крячко, посмотрел на Гурова. — Станислав, я всегда ценил твою сообразительность, знал, ты трезвый мужик, а не авантюрист.
— Спасибо, Петр Николаевич, только не стоит восстанавливать против меня начальство, — сказал Крячко.
— Ты взгляни на него. Он неподвижен и молчалив, словно Будда. Бьюсь об заклад, что он нас и не слушает.
— Слушает, — сказал Гуров. — Просто он ждет, когда вы кончите изрекать истины и спросите: Лева, что у тебя на уме?
— Лева, что ты думаешь? — спросил Орлов.
— Я полагаю, что, используя мое присутствие среди авторитетов, можно установить, в Москве иуда или в командировке. А если в Москве, то при удачном раскладе установить точно, кто из двоих. Орлов и Крячко переглянулись.
— Поясни, — сказал генерал.
— Завтра ты пишешь приказ о командировании Гурова в Омск, Томск, Челябинск. Я уезжаю двадцатого, в двенадцать я приезжаю на съезд. К концу рабочего дня генерал Орлов в присутствии одного из подозреваемых «проговаривается», что сыщик Гуров находится не в Мухосранске, а на слете авторитетов. По установленному каналу связи Станислав сообщает мне, что «выстрел» сделан. Утром я слежу за реакцией окружающих. Если один из авторитетов узнает, что среди них сыщик, то обязательно проявится. И я данный факт, конечно, засеку, и, пока он будет крутить головой и выяснять, кто есть кто, я сяду в автомобиль и уеду. Если первый день пройдет у меня тихо и спокойно, то генерал в присутствии второго подозреваемого вновь проговорится. Я буду следить за реакцией окружающих. Если до конца съезда ничего не произойдет, значит, иуда в командировке. Суточный интервал с «выстрелами» не очень гарантирует нам точность попадания. Мы не знаем, какая реакция у противника. Но в любом случае результат проведения такой операции оправдывает риск.
— У тебя все? — Орлов подпер голову ладонями, задумался. Минут через двадцать сказал: — Станислав. Много чего можно выразить. Я скажу одно. Десять против одного, предупреждение, что на съезде мент, будет передано отсутствующему Харитонову.