На тарелочках, изображавших шикарное угощение, были разложены листы салата, а поверх них — тёртая морковка, несколько колёсиков ливерной колбасы и плавленый сырок. Очевидно, телезрителю он должен был показаться камамбером. Впрочем, мне сейчас было уже практически всё равно, что положить в рот: пусть бы в кино снимались хоть чёрные сухари, лишь бы массовке разрешили их погрызть! Увы, моё нехорошее предчувствие оправдалось: с едой нам с Татьяной не повезло. Рассадив всех массовщиков за столы (чем он руководствовался при этом? костюмами, внешностью, ростом? понятия не имею!), режиссёр оставил меня, Таньку и пузатого мужика в качестве стоячего фона. Нам полагалось толпиться в углу ресторана, в том месте, откуда выходили артисты, и изображать светский раут: болтать, умиляться и с восхищением глядеть на импровизированную сцену, где по сюжету происходило вручение какой-то награды. В качестве реквизита (и ужина) выдали по бокалу чего-то холодного, жёлтого, с пузырьками. Мнимое шампанское оказалось газировкой "Буратино".
Стоит ли рассказывать о том, как мы намучилась! Ноги отекли, всё вокруг опротивело, мысли вертелись лишь вокруг еды и сна... В этом плане съёмки в фильме оказались чем-то вроде раздачи листовок или работы в кафе, только хуже. Актёры, кажется, тоже утомились: они то заговаривались, то забывали слова (которые, к слову, начали учить час назад), то вообще как будто спали на ходу. Из-за каждого прокола сцену приходилось снимать заново, поэтому даже несмотря на минимальное количество дублей и репетиций, съёмки превратились в нескончаемую тягомотину. О том, сколько ещё ей предстоит тянуться, мы с Танькой смогли судить по роли одного из актёров, валявшейся на полу за декорацией. Исходя из объёма текста, мы едва ли сняли одну десятую из запланированного на сегодня!
Через пару часов стояния на ногах нам, наконец, разрешили отдохнуть: в нескольких следующих сценах героев снимали крупным планом, и массовка не требовалась. Несколько измученных статистов уснули прямо на месте, сидя на стульях и опустив голову на стол. Другие, как бездомные котята, разбрелись по студии. Танька решила пойти поискать нам еды:
— Ведь должна же здесь быть хоть какая-нибудь столовая! Или хотя бы ларёк!
Я решила остаться в павильоне и обещала вызвать подругу телефонным звонком, если мы вновь понадобимся режиссёру. Кстати, ему, кажется, тоже уже порядком надоело это кино.
— Кто шептался?! Я спрашиваю, кто тут шептался?! Ё-моё, у нас тут опять брак по звуку! Юра, переснимаем! Со слов "Дорогая, а где Синепупенко?". И выгоните массовку! Актёры массовых сцен, покиньте, пожалуйста, павильон, но не расходитесь!
Измученные, сонные статисты кое-как разлепили глаза, оторвали попы от стульев и поплелись в коридор. Здесь уже не кипело такой жизни, как с утра. Единственной живой душой был то ли охранник, то ли привратник, то ли ассистент — дядечка, сидящий у дверей нашего павильона и следящий за тем, чтобы они были закрыты во время съёмок. Стул, занятый им, тоже был единственным в коридоре. Часть массовки предпочла облокотиться на стенки, остальные расселись прямо на полу.
— Замордовали! — признался пузатый.
— Да если бы я знал, что это такая нудиловка...
— ... не пошёл бы никогда в жизни!
— Здесь с ума можно сойти!
— И кто только смотрит эти дурацкие сериалы!
Привратник усмехнулся. Видимо, подобные разговоры он слушал каждый день. И каждый день на съёмочной площадке была толпа статистов, мечтавших о деньгах и славе.
— Ничего! — утешал всех и себя в первую очередь длинноволосый парень. — У знаменитостей тоже не всё сразу было гладко! Не вышло с двадцать третьего раза — получится с двадцать четвёртого!
— Ты бы лучше в театральный институт шёл, чем тут ошиваться! — прокомментировал его речь потерявший работу конторский клерк.
— Неохота... — ответил парень
— Да кому нужны эти институты!? — это уже девушка в зелёном вступила в беседу. — Главное — внешность и личные связи! Вот как у меня, например! У меня уже грандиозный опыт — тридцать три съёмочных дня в фильмах и сериалах! Ещё разок-другой, и режиссёр обязательно обратит на меня внимание, с продюсером познакомит!
Привратник не сдержался и захихикал. Девица не обратила на него внимания — или сделала вид, что не обратила.
"Неужели я выглядела так же глупо, как она, когда мечтала о дармовых деньгах и славе?" — в очередной раз задалась вопросом я. Спорить и вообще разговаривать не хотелось: не было сил. То же можно было сказать и об остальных статистах. В коридоре киностудии повисла тишина, прерываемая разве что сопением одного из безработных, умудрившегося спать, сидя на корточках. В таком виде нашу раскисшую компанию и застала вернувшаяся с поисков Татьяна.