— Принесла еды? — спросила я.
Подруга помотала головой:
— Там только автомат со "Сникерсами" и "Марсами". Не знаю, как тебя, а меня со сладкого на голодный желудок тошнит. К тому же стоит в два раза дороже чем в магазине... Зато я принесла кое-что более интересное!
С этими словами Танька протянула мне сложенный в четыре раза клетчатый листок из тетрадки. Что это? Письмо? Я развернула.
"Здравствуйте, уважаемая Ульяна! Пишет Вам Борис Овсянкин. Возможно, Вам знакомо моё имя, так как я являюсь актёром театра и кино, снимался в ряде фильмов и телепрограмм. Я заметил, что Вы снимаетесь в массовке: думаю, для девушки с Вашими способностями это слишком мелко. Надеюсь, что могу помочь Вам в артистической карьере — разумеется, в том случае, если Вы пожелаете со мной общаться. Кроме того, мне было бы очень приятно поработать с Вами на одной съёмочной площадке. На следующей неделе я планирую сыграть роль в телепрограмме "Суд да дело". Если Вы желаете увидеться со мной и принять участие в этих съёмках, позвоните по телефону... С нетерпением жду Вашего звонка. Борис Овсянкин.".
От обрушившегося на меня счастья я неожиданно поглупела. Даже радоваться забыла. Только сидела и тупо таращилась в листик с посланием.
— Ну что там? — не выдержала Татьяна.
Я дала ей прочитать.
— Борис Овсянкин? — удивлённо сказала подруга, ознакомившись с письмом. — А ты такого знаешь?
— Я?! Это ты должна его знать, Танька! Где ты взяла письмо?!
— В коридоре... Мне дал его парень... какой-то... Сказал, для тебя.
— Что за парень? Как он выглядел?
— Ну, такой... молодой. Лет семнадцать-восемнадцать на вид. Высокий, спортивный, блондин.
— А одет как?
— В костюме.
— Так это был сам Борис или какой-то его посыльный? — волновалась я.
— Да мне-то откуда знать!
— Что ж ты у него не спросила?!
— Да делать мне больше нечего, спрашивать у всяких в коридорах, кто они такие! Он или не он, какая разница? Ведь ты же с ним увидишься? Блин, Ульяна, тебе написал настоящий актёр, а ты пристаёшь ко мне с какими-то дурацкими вопросами!
Заслышав эти слова, наши коллеги-массовщики явно насторожились. На лицах одних было написано любопытство, на лицах других — удивление. Девушка в зелёном чуть не слилась со своим платьем — до того сильно хотелось ей оказаться на моём месте. Длинноволосый парень с возмущением процедил:
— Подумаешь! Актёришки какие-то ей пишут! Да кому это интересно? Тоже мне достижение! Чушь собачья!
— Эх, не выйдет из тебя артиста, Стасик, — язвительно прокомментировала подруга. — Плохо ты играешь отсутствие зависти! Не верю!
Статисты дружно рассмеялись, а я ощутила себя королевой. И с чего это мне казалось, что я ни на что не гожусь?! В первый же визит на киностудию понравиться артисту и быть приглашённой им на свидание — тут есть чему позавидовать! Что ни говори, а меня ожидает блестящее будущее! От этой мысли я даже временно забыла про усталость и голод. Оказалось, что весьма кстати: режиссёр позвал массовку вновь занять свои места.
Судя по репликам актёров, съёмки уже подходили к завершению: произносящиеся на площадке слова мы с Танькой видели на самой последней странице найденной нами роли. Однако эпизод следовал за эпизодом, дубль за дублем, а конца видно не было. Во время очередной сцены без массовки, когда статистов снова выгнали в коридор, мы взялись рассматривать висящее возле двери павильона расписание съёмок и поняли, что найденный нами текст охватывал далеко не всё, что было запланировано на сегодня! Впереди было ещё несколько сцен.
— Ну это уже ни в какие ворота не лезет! — завозмущались статисты.
— Обещали до семи, а сейчас уже полвосьмого!
— Мы тут все умрём от голода и усталости!
— Даже не объясняют толком, сколько ещё!
— Нас тут вообще за людей не считают!
— Вот именно! Предлагаю объявить забастовку!
— Пойти к бригадиру и потребовать, чтобы нас отпустили!
— Точно, точно!
— Верно говоришь!
Мысль пойти к бригадиру всем понравилась, но как это сделать, никто не знал. Где он вообще, этот бригадир? Тётенька, собравшая нас в метро, абсолютно не позаботилась о том, чтобы сообщить своё местонахождение. О массовке тут вообще никто не заботился. У каждого из участников съёмочного процесса были более важные и интересные занятия, нежели разговаривать с живыми декорациями, разъяснять им их права и обязанности.
Побродив толпой по студии, мы выяснили, что бригадирша давно ушла домой, а проблемами массовки занимается какая-то Марина. Отыскав её, мы были посланы к Вике. Вика заявила, что это не её дело, и нам следует обращаться к Оксане. Последняя оказалась неприятного вида дамочкой, которая выслушав наши жалобы, заявила, что недовольные могут идти домой хоть сейчас.