Олень, о котором идет речь, стоял посреди ровного места, на котором не могло быть никакого прикрытия, и потому охотнику нельзя было оставаться незамеченным, раз он выделялся черной точкой среди белой равнины. Но Ристведт применил эскимосский метод охоты: он пошел к оленю, описывая большую дугу, пока солнце не оказалось у него за спиной. Тогда он направился прямо на животное, наклонив голову так, чтобы она не выдавалась над плечами, и передвигая ноги только ниже колен. Метод этот довольно хорош, потому что эскимосы убивают много оленей, хотя им приходится подходить к ним на выстрел из лука. Ристведту же, чтобы выстрелить наверняка, нужно было подойти всего на каких-нибудь двести метров.
С волнением я наблюдал за охотой. В это время почти не было никакого ветра, а если и был, то он дул таким образом, что олень не мог учуять охотника. Когда Ристведт прошел некоторое расстояние в такой утомительной скорченной позе, я заметил, что олень поднял голову и смотрит на него. Было очевидно, что он раздумывает над тем, что бы это могло быть. Высота приблизительно та же, что и у него самого, а ширина приблизительно соответствует ширине оленя, когда тот идет прямо на тебя. Солнце светило прямо в глаза оленю, так что ему приходилось моргать. „Ну, конечно, нет никакой опасности — это один из товарищей!“ И в довершение всего он ложится. „Я могу спокойно продолжать разрывать снег. Ведь если я хочу быть сытым сегодня, то нельзя терять времени!” Эта мысль была его последней. Я видел в бинокль, как олень рухнул словно пораженный молнией. Затем до моего слуха долетел по равнине короткий и резкий звук выстрела.
Собаки вскочили, вытянув шеи, навострив уши и раздувая ноздри. Удар кнута, и они бешеным карьером понеслись к месту, откуда раздался выстрел. Я едва успел броситься на сани, как они уже помчались. Когда мы доехали до Ристведта, стоявшего около оленя, собаки сами остановились и принялись лизать снег, обагренный кровью оленя. Понадобился еще удар кнута, чтобы заставить их сохранять спокойствие, пока мы укладывали оленя на сани. Затем мы в бинокль осмотрели горизонт и заметили еще одного оленя. Охотник Ристведт опять пошел на промысел, как и в первый раз, — и олень попал к нам в "ягдташ".[67]
Приятно было везти такой груз двух только что убитых оленей — чудесную пищу для нас и чудесную пищу для наших собак. Нам оставалось уже не так далеко до мыса Склада, поэтому мы решили везти на санях оленей целиком. Если бы мы освежевали их, то на сани натекло бы очень много крови, а нам кроме того страшно хотелось узнать, цел ли склад, чтобы остановиться лагерем именно там, несмотря на то, что теперь мы, получив такую добавку к провианту, выигрывали еще несколько дней пребывания в пути.
Итак, мы поехали дальше через "Мелководный залив", бухту, лежащую прямо к югу от мыса Склада. Свое название бухта получила потому, что вход в нее был так мелок, что во время своей летней поездки мы ни разу не могли войти в нее на лодке.
Вдруг мои собаки что-то почуяли. Сначала Силла. Она подняла голову и долго нюхала воздух; но потом успокоилась и снова потянула сани дальше, и я подумал, что ошибся. Но вот она снова заволновалась. Милиус и Йоа также, начали поднимать головы. Что ж, придется остановиться и проверить, что острее: их обоняние или мое зрение! Мне казалось, однако, что я отчетливо вижу все кругом, вплоть до гребней холмов на мысе Крозье, который вырисовывался в небе ясной, белой полосой в нескольких милях расстояния отсюда. Вооружившись биноклем, я увидел, что собаки правы. Довольно далеко по гребню холма спокойно шли два оленя. Легкий бриз дул прямо от них как раз в нашем направлении. Ристведт догнал меня, некоторые из его собак тоже что-то почуяли. Раз мы направлялись к оленям, сдвинуться с места было не трудно.
Быстрой рысью шли собаки по снегу. Подойдя на достаточное расстояние, мы снова остановились, и Ристведт отправился вперед. Вскоре ему пришлось лечь плашмя. Приближаться к животным, идя прямо по склону холма, когда они видят охотника сверху, не годилось. Однако олени, заметившие сани издалека, проявили большое любопытство и решили подойти поближе, чтобы выяснить, что же это такое чернеется там вдали. Я улегся на сани с биноклем в руках.
Когда лежишь так и смотришь, кажется странным, почему же охотник лежит и не стреляет? В бинокль расстояние между ним и животным кажется таким коротким. Ну, наконец-то — раздался выстрел, и одно из животных осталось на месте. Другое быстро отбегает назад, останавливается и, видимо, раздумывает, почему это товарищ его лег?.. Вот оно снова приближается. Если товарищ так спокойно лежит, то значит не может быть, чтобы близко была какая-нибудь опасность. Шаг за шагом приближается олень. Голова высоко поднята, так что рога касаются спины... олень останавливается... отходит немного назад — останавливается снова. ..