Собаки сразу узнали местность и поняли, что теперь, наконец, их ожидает настоящий отдых.
Большими шагами к нам навстречу шел от корабля человек. Это был начальник. "Здравствуйте, добро пожаловать!" сказал он. Приятно было чувствовать, что наш приход действительно радовал всех.
На этом закончилось наше путешествие. Это был тяжелый путь. Ведь во время похода в пустыне нужно всегда быть на чеку. За ничтожную неосмотрительность можно поплатиться жизнью. Каждая ошибка карается смертью.
Но такова настоящая жизнь. Там, где твоя воля закон, чувствуешь себя свободным. Пусть путь тяжел и нужно преодолевать препятствия. Приходится знакомиться и с голодом, и с холодом, и с сыростью, и с изнеможением. Скудно питаться. Проститься и с чистотой, ибо каждая капля воды требует самого драгоценного — горючего. Однако, все-таки идешь вперед, каждая миля ощущается как победа. А жизнь „La vie n’est pas un plaisir ni une douleur, mais une affaire grave, dont nous sommes charges, et qu’i! faut condulre et terminer a noire honneur".[69]
Итак, мы выполнили свое дело и проложили путь на новом участке берега в белом пятне северного полушария. Покорили человеку новую землю, ознакомились с этой областью, ее геологией, ее природными особенностями, ее географией. За наше путешествие мы прошли 800 миль.
В те дни, когда я сидел на санях, а передо мной впереди не было никаких вех, потому что полозья моих саней оставляли первый след на снегу этой страны, мне казалось всегда, что по возвращении домой мне будет легко написать обо всем пережитом. Мне казалось, что наше путешествие имеет большое значение. Правда, берег, вдоль которого мы ехали, был диким берегом, обвеваемым постоянными бурями, окутанным туманами, скованным льдами и зимой и летом; правда, страна, которую мы вырвали из ненастной темноты и нанесли на свою карту, была пустынна и камениста, не отличалась сама по себе красотой, не приносила человеку никакой пользы, однако мне казалось, что эти бесконечные просторы рождают мысли о великом, прекрасном и добром, и вот об этом-то я и хотел написать. Я хотел написать так, чтобы у тех, кто прочтет об этом, шире раскрылся горизонт и чтобы они получили бы такое же представление о необъятном, какое и я получил в тех областях, где нет ни дорог, ни тропинок и где только солнце да сияющие звезды указывают путь вперед. Теперь, кончая свой труд, я вижу, сколь мало я смог дать, потому что мыслей, которые, как мне там казалось, нахлынули на меня потоком, нельзя выразить словами, это были чаще всего лишь настроения. Но если мне удалось, по мере развития рассказа, рассказа о двух людях и двенадцати собаках, утопавших в снегу, карабкавшихся на льдины, отдыхавших в одинокой палатке под буйными ветрами, если мне удалось, хотя бы единый раз, уловить, чем живут в этих бесконечных равнинах и в яростную бурю и при ярком солнце, то, значит, я привез с собой домой больше чем одну карту, на которую нанесено несколько миль земли к северу от "Самого дальнего пункта, до которого дошел Коллинсон..." .
Вот и все сообщение лейтенанта Хансена.
К концу июня стало очень тепло и начала вскрываться прибрежная полынья. Если и дальше будет так продолжаться, то нынче будет такой же благоприятный ледовой год, как и в 1903 году. Земля уже почти вся обнажилась от снега, а комары изрядно мучили нас.
На борту судна приходилось теперь устраиваться совсем иначе, так как Ристведт и Вик перешли к нам с берега. Мне с лейтенантом пришлось поделиться с ними каютой. Вик постоянно занимался ведением своих наблюдений, и поэтому каюта не могла больше служить темной комнатой. Однако, лейтенанту нужна была темная комната, и эта проблема оживленно обсуждалась, причем вносились разнообразные предложения для ее решения. В конце концов лейтенант Хансен остановился на одной темной комнате, основного и действительного значения которой я не буду касаться! Чего не заставит сделать нужда! Провиантская палатка была теперь свободна, так как весь провиант был уже перенесен на судно. Ее употребляли для разных нужд, главным образом в качестве сушилки для всех наших птичьих шкурок, которые были повешены там и быстро высыхали, благодаря постоянному сквозняку. Затем эта палатка служила нам конторой и баней. Туда мы перенесли свою маленькую паровую баню, а вход сделали низким, чтобы не затруднять каждого желающего помыться там. Требовалось только зажечь примус, затем потушить его и привести за собой все снова в порядок. Банщиков у нас не было! Мы поставили также длинные столы, на которых разложили свои тетради с наблюдениями и магнитные кривые для последней проверки и просушки, перед тем как окончательно уложить их и запаять.
69
Жизнь не является ни удовольствием, ни горестью, но важным делом, которое нам поручено, и им нужно заниматься и довести его до конца с честью.