По мере того как я привыкал к полевым наблюдениям, я научился обходиться без помощника. Поэтому Ристведт мог к своему удовольствию полностью предаться охоте вместе с эскимосами. Эти три охотника притаскивали массу дичи, и потому мы очень мало питались собственным провиантом. Самым нежным блюдом были оленьи языки. Они просто "таяли во рту". Гаги в это время тяги[47] очень жирны и замечательно вкусны. Великолепно также и жирное мясо тюленьих ласт, особенно для бульона. Если варить сало таким образом, то оно не пахнет рыбьим жиром; Больше всего оно напоминает баранье сало. По окончании наблюдений мы покинули Тьятаа-арлу и направились в основание бухты Шватка. Эта бухта тянется вглубь на 10 миль. По всей видимости фарватер в ней чрезвычайно нечист; все время мы проходили через островки и шхеры, и ими заполнена вся внутренняя часть бухты. Но если существует проход в бухту для судна, то она будет самым лучшим местом для зимовки, так как окружающие ее берега очень богаты дичью.
От бухты Шватка мы продолжали идти в северо-западном направлении к высокой и хорошо заметной вершине, которую назвали "Самой северной высотой Севера" и достижение которой поставили себе целью. Снег теперь был рыхл, и эскимосы проваливались в него по колено; особенно туго приходилось маленькому толстяку Талурнакто. Ристведт и я прекрасно справлялись на лыжах. Вся дорога наверх пестрела оленьими и песцовыми следами. А гребни гор начали одеваться в свои летние одежды. Большие пространства были без снега, и многие озерки очистились от льда. При тихой погоде, при ослепительном солнце тут днем и ночью кишмя кишели птицы: гаги, утки, лебеди и чистики, а мелкие пичуги так щебетали, что буквально мешали своим гамом. Удивительно, право, в какие же часы суток эти существа спали! Гусей тоже было множество. Но птицы были очень осторожны и пугливы, так что добычи от охоты хватало только на дневное пропитание. „Сова“ принес нам нескольких леммингов, но мы отказались от них в пользу эскимосов. Эскимосы съели леммингов с удовольствием, как самые вкусные паштеты, но сказали нам, что не любят есть их осенью, когда они становятся слишком жирными. Вообще же здесь вокруг нас сновало невероятное множество леммингов. Когда мы по вечерам сидели у палатки, нашим самым большим развлечением было наблюдать за занятными маленькими зверьками, норки которых были повсюду вокруг нас. Вот они выглядывают, чтобы погреться на теплом солнышке. Вот они прячутся, и нам слышится свист и визг домашних сцен под землей. Снова выглядывают и решаются на небольшую прогулку. Они катятся вперед, как шарики — ведь они одинаковы как в вышину, так и в длину и ширину — а в движениях их, во всем их облике есть что-то невероятно комично-милое. Если на их пути встречается собака или человек, они садятся на задние лапки и злобно шипят и фыркают, готовые к бою. Бедняжки! У них много врагов, самые злые — это совы. Так, в одном совином гнезде мы нашли однажды шесть мертвых леммингов — по одному для каждой нашей собаки. Здесь масса этих отвратительных хищных птиц. Однажды Ристведт подстрелил одну сову, и она не могла улететь. Сова села и как будто ждала нас. Но ее шаровидные гадкие глаза и весь отвратительный вид подействовали на нас и на эскимосов так неприятно, что мы застрелили ее.
Земля пестрела и переливалась цветами и травами, а кругом жужжали и стрекотали миллионы насекомых. Казалось, все они бешено торопятся наверстать свой долгий сон. Вся эта жизнь природы делала такие солнечные дни вдвойне привлекательными для нас, и мы так привыкали к местам своих стоянок, что каждый раз с огорчением покидали их. Нашей следующей станцией была "Северная высота". Она красиво расположена, круто спускаясь к югу, западу и северу; к западу она продолжается узким горным хребтом с осыпающимися мелкими камнями, окруженным со всех сторон озерами. Но нашей самой красивой стоянкой была вершина Вика с прекраснейшим широким видом. У ее подножия лежало большое и рыбное озеро Ристведта, которое вместе с малым озером Ристведта соединялось рекой Ристведта. Пребывание на вершине Вика было самым прекрасным временем за весь этот наш поход; чудесная солнечная погода, стоявшая каждый день, подняла температуру в палатке обсерватории до +25°С, так что я скинул с себя всю верхнюю одежду и остался только в самом интимном своем одеянии. Эскимосы постоянно охотились и приносили на кухню богатую добычу. Здесь на вершине Вика они нашли также немного гагачьих и гусиных яиц. Все эти яйца были посланы на судно в коллекцию Линдстрема. Было трудно отказаться от них, но яйца попадаются здесь довольно редко, и поэтому коллекции отдавалось предпочтение перед нашими, стосковавшимися по лакомствам желудками. Во время сильной жары приятно было после работы выкупаться в озере или реке. Затем Ристведт готовил ужин, и мы наслаждались вполне заслуженным отдыхом. Однажды вечером Ристведт, придя из эскимосской палатки, рассказал мне, что он отказался от приглашения остаться там на ужин. Причиной его отказа было, как он заявил, предложенное ему кушанье, которое превзошло даже установленные им границы для понятия "съедобное". Я очень заинтересовался рецептом. Это был новый сорт кровяного пудинга. Ристведт любил кровяной пудинг, и одной из его поварских специальностей было нечто, называемое им кровяным пирогом, действительно весьма вкусная штука. Ну, а этот эскимосский кровавый пудинг, каков он?.. О, нет! Это нечто совершенно невыносимое! Он следил за приготовлением кушанья с того момента, когда олень был убит. Его сейчас же освежевали и кровь тщательно собрали. Часть этой теплой крови выпили тут же. Затем вынули из животного желудок. Частью его содержимого эскимосы полакомились сейчас же, зачерпывая горстями. Когда желудок был наполовину опорожнен, в него влили кровь и размешали ее костью. Получившаяся таким образом каша и была кровяным пудингом "по-эскимосски", от которого отказался даже Ристведт. Съев часть этого свежего "пудинга", эскимосы завязали желудочный мешок, положили его на такое место, где все время припекало солнце, и покрыли сверху каменной плиткой. Тут он должен лежать и "доходить" вплоть до середины зимы, когда и будет совсем готов — или "созреет", чтобы стать угощеньем для гостей.
47
Тяга (охотничий термин) - токование птиц - особое поведение птиц в начале брачного периода, способствующее привлечению самки или самца.