Качкочнелли очень умный человек и один из самых способных охотников в племени. Кроме того он один из самых хитрых дельцов. Он всегда то покупал что-нибудь, то продавал. У него была жена и трое детей. Жена очень походила на нашу крестьянку и всегда была радушна и любезна. Между собой мы называли ее "Нуякке", или тещей. Дело в том, что Качкочнелли очень хотелось, чтобы я купил жену Ойары, Алерпу, которая была его дочерью, и тогда его жена стала бы мне тещей. Это предложение, конечно, вызвало всеобщий восторг по всей линии. Однако, из этой сделки ничего не вышло. Он так же усердно искал любовника для своей жены, но и это предприятие ему не удалось. Его старший сын Калло, лет десяти, был красивым, но непослушным мальчиком. Младший сын, по имени Нулиейю, был самым забавным ребенком, какого мне когда-либо приходилось видеть — всегда грязный и страшный. Особенное внимание привлекала к себе его одежда. Он одевался, как и все эскимосские маленькие дети его возраста до 6-ти лет в цельно сшитый костюм, то есть штаны и кофта были сшиты вместе — получалось нечто вроде комбинезона или "медвежонка". Костюм же Нулиейю отличался еще и тем, что он был совсем продувной, так как был открыт спереди от шеи до самого живота. Вся эта часть его тела была обнажена. Если к этому прибавить неизбежную прорешку сзади на известном месте, как у всех эскимосских ребят, то понятно, что Нулиейю находился на постоянном сквозняке. Я видел его в таком легкомысленном наряде вплоть до сильных зимних морозов. Весной с ним обращались немного осторожней, но когда температура поднималась до точки замерзания, можно было знать наверняка, что увидишь мальчика снова в его летней форме. Когда эскимосские мальчики становятся старше 6 лет, они носят уже закрытый костюм.
В маленькой палатке немного подальше живет Пойета, младший брат Атиклеуры, вместе со своей женой Налунгией и маленьким сыном. У них не очень просторно, но, насколько позволяют обстоятельства, чисто и красиво. Трогательно смотреть, как Налунгия возится со своим малюткой. Она ведет себя совсем как кошка, облизывает ему начисто все тело, так что ребенок весь блестит. Впрочем, ребенок этот не ее собственный, она получила его в подарок от одной матери, у которой их, вероятно, было слишком много. После ванны ребенку хочется пить, и он дает об этом знать громким криком. Мать прикладывает его сейчас же к груди. Малютка воображает, что утолит этим свою жажду и моментально затихает. Но Налунгия никогда не была матерью. И вот она проделывает забавнейший кунстштюк.[57] Она знает, что ребенка не удастся провести и потому старается предупредить его. Она быстро набирает в рот воды и, пока ребенок еще не успевает начать снова кричать, с быстротой молнии прикладывает свой рот к его рту и просто с удивительной ловкостью дает пить ребенку из своего рта. Но тут приходят гости, и Налунгии хочется поболтать с новоприбывшими, а не возиться с ребенком, поэтому она откладывает его в сторону. Ребенок, веселый и довольный, лежит под оленьим мехом и сосет себе соску. "Соска" это не бутылочка, а просто-напросто кусок сала, через который продета длинная палочка. Нечего бояться, что ребенку попадет сало в горло: палочка лежит поперек рта, и ребенка можно спокойно предоставить самому себе. Налунгия полная и здоровая женщина лет 20 — румяная и белая, как роза, и выглядит она, как олицетворенное здоровье. Однако, в ней есть какая-то леность.
Положение матери не завидное в этих краях. До двух лет, а часто и дольше, мать носит ребенка в небольшой прорехе на спине. Его не носят в капюшоне, как можно было бы думать; капюшон только составляет необходимую принадлежность женской одежды и не имеет особого значения. Он накидывается, конечно, на голову в холодную погоду, но для этого мог бы быть и в три раза меньше. Как место для утайки краденного он гораздо более подходящ! Ребенка же носят всегда в прорехе, которая так мала, что ее едва видно, когда там нет ребенка. Ребенок лежит, подогнув ноги, как лягушонок, совсем голый на голом теле матери. Конечно, это очень теплое место. Чтобы ребенок не соскользнул вниз, мать подвязывается веревкой из оленьих сухожилий поверх платья. Этот шнур застегивается на груди двумя деревянными или костяными пуговицами и быстро расстегивается, чтобы можно было вынуть ребенка. А это необходимо делать не так уж редко, а иногда это должно даже происходить с молниеносной быстротой. Бедное, ничего не подозревающее дитя вытаскивается с невероятной быстротой прямо на воздух — я видел, как грудных детей вытаскивают таким образом из теплого местечка для того, чтобы продержать несколько минут совершенно голыми при температуре -50° С. Казалось бы, что это слишком много для такого крошечного ребенка, но, по-видимому, с ним от этого ничего не случается.