15 сентября, на самой заре, когда один из нас стоял на вахте, было замечено, что приближаются три медведя; один из них прилег за ледяной глыбой, два другие направились к кораблю. Поэтому мы приготовились стрелять. Случайно на льду стояла лодка с мясом,[276] выставленная, чтобы мясо отмочилось (так как рядом с кораблем не было воды); и вот один медведь сунул голову в кадку, чтобы схватить часть мяса, но пуля пронзила ему голову, и он упал мертвым без всякого движения. Тут нам представилось удивительное зрелище: второй медведь остановился и, присев, стал безмолвно и как бы удивляясь обнюхивать убитого. Когда же он увидел, что тот лежит мертвым, то в конце концов ушел. Мы, схватив оружие — алебарды и ружья, стали ждать, не вернется ли он. Наконец медведь направился к нам, и когда он поднимался на задние лапы для нападения, один из наших поразил его пулей в середину живота, так что он упал на передние лапы и затем с громким ревом убежал. Убитого медведя мы вскрыли и выпотрошили, а затем, поставив на четыре лапы, заморозили, рассчитывая отвезти его в Голландию, если удастся высвободить корабль. Поставив таким образом медведя на лапы, мы начали делать сани, чтобы возить лес на то место, где мы собирались строить дом. В это время соленая морская вода замерзла почти на два пальца толщины; было очень холодно, и дул северо-восточный ветер.
16 сентября светило яркое солнце, но под вечер стало туманно; ветер был восточный. В этот день мы впервые поехали за лесом и перевезли на санях, на расстояние около одной мили, четыре бревна. В ту ночь вода[277] снова замерзла на два пальца толщины.
17 сентября мы в количестве тринадцати человек отправились с двумя санями возить лес; десятеро, по пять человек, тащили сани, a трое должны были приподнимать лес на санях, чтобы легче было везти его. Обычно мы за день делали две поездки и сваливали лес в том месте, где надо было строить дом.
18 сентября дул западный ветер и шел густой снег. Мы опять отправились на обычную работу по перевозке леса. С полудня было яркое солнце и тихая погода.
19 сентября погода стояла опять тихая и ярко светило солнце; мы привезли на двух санях лес за шесть тысяч шагов и проделали это за день дважды.
20 сентября мы также сделали две поездки; было туманно и тихо.
21 сентября было туманно, а после полудня стояла ясная погода; в море лед все еще двигался, хотя уже не так сильно, как раньше. Холод был страшный, так что мы должны были перенести наш камбуз в нижнюю часть корабля, в самую середину, ибо наверху все замерзало.
22 сентября мы привезли за день два воза леса для постройки дома. Было туманно и тихо, ветер дул с О и ONO. В этот день, когда мы вечером вернулись на борт корабля, скончался наш плотник; он был родом из Лурморенда[278].
24 сентября мы его похоронили в песке, под морским грост-пиком,[279] в расщелине горы около водопада, так как не могли раскопать землю из-за сильного мороза и холода. В этот день мы сделали на наших санях две поездки за лесом.
25 сентября погода была туманная, ветер дул с W, WSW и SW; море стало несколько открываться, и лед начало выносить, но это продолжалось недолго: продвинувшись на расстояние артиллерийскою выстрела, лед остановился и сел на грунт на глубине трех саженей; там же, где стоял наш корабль, лед не расходился, и корабль оставался среди льда. Если бы мы были в открытом море, то мы ли бы поставить паруса, хотя время года было очень позднее.
В этот день мы поставили бревна для нашего дома, и постройка стала подниматься. Если бы однако наш корабль освободился изо льдов, мы оставили бы постройку и починили бы ахтерштевень, чтобы быть готовыми к отплытию, было бы это только возможно. Уж очень тяжело казалось нам проводить там зиму, которая, как мы хорошо знали, будет очень суровая, но никакой надежды у нас не было, и поневоле надо было храбриться, как говорится в пословице, а также терпеливо ждать исхода, какой судьбе будет угодно послать нам.
26 сентября дул западный ветер, море было чисто, но наш корабль тем не менее оставался скованным льдом. Это заставляло нас больше тосковать, чем радоваться, но раз так угодно было судьбе, то надо было повиноваться, и мы продолжали строить наш дом. Часть наших людей подвозила дрова для топки, другая часть была занята постройкой. Нас оставалось еще 16 человек, так как наш плотник умер, но и из этих шестнадцати некоторые по временам хворали.
27 сентября подул резкий северо-восточный ветер и был такой сильный холод, что когда плотники, как это у них в обычае, держали во рту гвоздь, он примерзал к губам, и они вынимали его изо рта с кровью. В этот же день пришла старая медведица с детенышем, и когда мы все вместе пошли к постройке (ходить в одиночку мы не смели), то хотели было напасть на нее и стрелять, но она убежала. В это время лед пришел в сильное движение. День был ясный, но очень холодный, так что мы с большим трудом могли продолжать работу, и только крайняя необходимость заставляла нас заниматься ею.