Вплоть до сегодняшнего дня мы ожидали и надеялись, что корабль освободится ото льда, а теперь на это остается очень мало надежды или нет никакой, потому что корабль крепко окружен льдом, да притом в конце марта и начале апреля лед так уплотнило и наторосило, что мы стали раздумывать, каким образом нам дотащить лодки до воды и где найти для этого удобное место. Поэтому[363] я предложил на обсуждение Виллема Баренца, главного штурмана корабля, а также других должностных лиц и всех прочих вопрос, как нам спасти себя и некоторые товары купцов. Мы не нашли лучшего решения, как починить наши лодки и приготовить насколько возможно все необходимое, чтобы не пропустить время, так как, не использовав его, мы рискуем погибнуть от холода и нужды. Да и теперь надо бояться, чтобы этого не случилось, так как среди нас есть три или четыре человека, от которых мы не можем ожидать никакой помощи — они до такой степени истощены холодом и недугом, что не обладают силой даже и на полчеловека. Далее следует предвидеть, что дела будут не вполне благополучны как из-за длинного пути, который предстоит нам проделать, так и потому, что с хлебом не дотянуть до конца августа; а между тем легко может выйти, что если с нами случится в пути что-нибудь скверное, то раньше этого времени мы не доберемся ни до какой страны, где могли бы приобрести что-либо, хотя, начиная с настоящего часа, мы принимаем к этому все меры. В силу всего этого мы решили не ждать дольше, так как сама природа учит нас думать о самосохранении. Все это мы постановили единогласно и подписали 1 июня 1597 г. Так как сегодня мы готовы, имеем попутный западный ветер и открытое море, то мы собрались отплыть, потому что корабль все еще остается крепко затертым льдом, и в его положении мы не заметили никакой перемены к лучшему, несмотря на частые и сильные ветры с W, N и NW, и поэтому в конце концов мы его покинули. Сего 13 июня 1597 год"
Затем, при северо-западном ветре и достаточно открытом море, мы приступили к отплытию.
14 июня утром, когда солнце было на востоке, мы, имея западный ветер, отплыли на лодках. Взяв курс на ONO, мы прошли в тот день пять миль до Островного мыса. Начало нашего плавания вышло не очень удачным, так как мы наткнулись на густой лед, который еще держался там, и это нас сильно испугало. Когда мы застряли, то вчетвером отправились на берег развевать положение и принесли четырех птиц, сбитых нами камнями с утесов.
15 июня лед стало относить, и мы при южном ветре двинулись дальше. Мы миновали Головной мыс и Флиссингенский мыс, наиболее выдающийся к северо-востоку, а затем на протяжении приблизительно тринадцати миль плыли на север, до мыса Желания, где и оставались до 16 числа.
16 июня мы поплыли дальше и при южном ветре добрались до Оранских островов, отстоящих на восемь миль от мыса Желания. Тут мы высадились на берег, взяв два боченка и котел (чтобы растопить снег и наполнить бочонки водой), имея также в виду поискать птиц и яиц для больных. Придя туда, мы развели огонь из найденных дров и растопили снег, но никаких птиц не нашли. Однако трое из наших людей отправились по льду на другой остров и поймали трех птиц. При возвращении капитан (который был одним из трех) провалился под лед, попав в опасное для жизни положение, так как там было сильное течение. Освободившись, он пришел к нам и высушил платье на огне, который мы развели. На том же огне мы сварили птиц, которых отнесли в лодки и отдали больным, и наполнили наши боченки, вмещавшие около 4 конгиев.[366]
363
В голландском оригинале: "так как казалось почти невозможным высвободить корабль изо льда".
364
В голландском оригинале "meester". Это был врач экспедиции, называемый Де-Фером иногда цирульником. В средние века функции врача обычно выполняли цирульники. Звание "meester" (магистр) указывает однако, что Ганс Фос был не цирульником, а ученым медиком.
365
Следует заметить, что запись в дневнике под 13 июня и только что приведенный документ Якова Гемскерка написаны очень тяжелым неправильным слогом, что, может быть, объясняется волнением составителей.
366
1 конгий = 3,28 кб метра.