"Мы с тобой пройдем по кабакам, команду старую разыщем мы..."
Ювелир приосанился.
- Выпрямляйтесь, Ефим! Пойдемте, соберемся с мыслями и покажем этим сволочам! Рановато они нас хоронят!
"Давай, командуй, капитан!..."
В напарниках вострубила юность. Мир предстал ошеломляюще молодым и зеленым, лето напомнило о себе целиком и сразу. Неизвестные мерзавцы, превратившие их жизнь в ад, мгновенно уменьшились до насекомых. Кулаки стиснулись, зубы сжались, на щеках заиграли желваки.
- Нам еще рановато в тираж, - упивался доктор.
Вероятно, то был шок - вернее, его последствия, выразившиеся в неадекватной эйфории.
- Да, - кивнул Греммо. - Пройдем по кабакам. Какие-то деньги у меня с собой есть.
- Мы зададим им жару, Ефим, - поддакнул Зиновий Павлович. - Настало время ответить!
Оба пока не представляли себе, кому отвечать, но это обстоятельство не выглядело серьезной помехой. Ювелир и доктор двинулись вкруг здания. Со стороны это выглядело довольно потешно, хотя в округе хватало городских сумасшедших, а потому они не привлекли особого внимания. Греммо воровато оглядывался, невольно воображая себя героем приключенческого фильма - вероятно, детского. Зиновий Павлович передвигался на цыпочках, хотя в этом не было большого смысла. Песня удалялась, словно махала им вслед с перрона, и казалась удачным аккомпанементом.
Две собаки поскуливали, сцепившись; им приходилось стоять неподвижно. Зиновий Павлович потянулся вмешаться, но ювелир вцепился ему в локоть и зашипел:
- Вы что?
Следующий дом стоял близко, но не впритык; им предстояло одолеть метров двадцать. Греммо запрокинул голову и прищурился с видом эксперта.
- Может достать, - он с сожалением качнул головой.
- Думаете, он на крыше?
- Будем надеяться, что в окне. Тогда траектория неудобная.
- Вы-то откуда знаете? - вырвалось у Зимородова.
- Так у меня же был брат...
Неожиданно для себя Зиновий Павлович постучал по дереву.
- На счет три, - прошептал он уже привычно. История повторялась.
Считали тоже шепотом, хором; сорвались и понеслись опрометью, как будто за ними гнались голодные черти. Стрельба не повторилась, и через несколько шагов после того, как оба достигли соседнего дома, напарники полностью вышли из зоны обстрела. Страхуясь, однако, они возобновили движение впритирку к стене, и только дойдя до торца осмелились перебраться на открытую местность. Детская площадка встретила их тишиной, малыши еще не вернулись с дач. На скамейке сидели две мамы с колясками и один папа - абсолютно не при делах, но с банкой пива.
Зиновий Павлович хотел было вытереть пот со лба, но помешала повязка.
- Тут есть заведение, - Греммо был более удачлив и промокнул лоб рукавом. - Недорогое и тихое. Отвратительное, конечно, зато там прохладно.
- Значит, богоугодное, - Зимородов поймал взгляд мамы, сидевшей ближе, и захотел провалиться сквозь землю.
Ювелир посмотрел на часы.
- Середина дня, - заметил он. - Надо будет подумать о ночлеге.
- Вы уже не стремитесь домой?
Тот поскучнел.
- Конечно, если мы не придумаем ничего лучше, придется вернуться.
- У вас же есть деньги? Существуют такие маленькие отели...
Греммо враждебно зыркнул:
- Вы приглашаете меня в маленький отель? Что о нас подумают, когда мы спросим номер?
- А вас это тревожит? Что о вас подумают, когда обнаружат одно тело с перерезанным горлом, а второе - удавленное?
- Денег мало, - отрезал Греммо. - Ни на какой отель не хватит.
...Проспект встретил их разморенной, полусонной жизнью, назвать которую суетой не поворачивался язык. Ползла себе поливальная машина, и водяной веер напоминал высунутый язык, лизавший асфальт. Жаркое дыхание небо отдавало чесноком по случаю повсеместной арабской кухни. Разгуливали сытые голуби, побуждаемые клевать не потребностью, но скукой; в далеком далеке, несмотря на субботний день, исступленно заколачивали сваи, где-то визжала циркулярная пила. В безоблачном небе висел микроскопический воздушный шар, и Греммо, чьи мысли велением обстоятельств переключились на баллистику, машинально прикинул, долетит ли до него ружейная пуля.
- Если за нами следят, - сказал Зимородов, - то в маленьком, замкнутом помещении мы окажемся беззащитными.
- Не будут же они расстреливать все кафе, - возразил Греммо.
Зиновий Павлович подумал, что прецеденты случались, он читал о таком в новостях, но дурнота накатывала на него волнами, и он изобразил согласие. Случай был именно тот, когда готов отдать жизнь за стакан чего-нибудь прохладительного.