Замп хрюкнул от досады: «У мерзавца Пеплошторма нет ни капли совести! Теперь швартовы в порядке?»
«Мы заменили их новыми».
«Продолжайте сторожить судно, и ожидайте самого худшего — поджога, водолазов, обстрела!»
Занавес поднялся, открыв взорам публики одну из знаменитых «живых картин» Аполлона Зампа. Двадцать исполнителей в черных костюмах и масках стояли перед черным экраном с цветными мишенями в руках, формируя из них сложные геометрические орнаменты. Из оркестровой ямы доносились пощелкивание барабанов и приглушенное позвякивание витрофона; с каждым новым ритмическим акцентом мишени перемещались, образуя новый узор — уже через несколько секунд этот процесс начинал производить гипнотическое действие.
Бонко бегом вернулся за кулисы: «Пожар на форпике! Под охапку с сеном подложили завернутый в тряпье фосфорный запал!»
Замп выбежал на палубу — из шкиперской кладовой поднимались клубы дыма. Матросы выстроились цепочкой и передавали из рук в руки ведра с водой. Огонь удалось потушить. «Как раз вовремя! — сказал Зампу боцман. — Кто-то хотел устроить панику среди зрителей».
«У Пеплошторма душа бешеного пса! Он ни перед чем не остановится! Продолжайте следить за каждой пядью „Миральдры“!»
Занавес опустился, началась краткая интерлюдия: на сцену выбежали жонглеры, бросавшие блестящие диски, летевшие над головами зрителей, описывая широкие круги и возвращаясь в руки жонглеров.
Бонко снова явился с отчетом: «В зрительном зале сидят два человека в просторных мантиях. По-моему, они что-то прячут».
«Проведите их на квартердек, обыщите и поступите с ними согласно результатам обыска».
Боцман вернулся уже через несколько минут: «Мерзавцы, как я и думал! У них под одеждой были клетки с кровососущими насекомыми, паразитами и шершнями они собирались их выпустить в зале. Мы надавали им по шее и выбросили в реку».
«Превосходно! — похвалил Замп. Так держать!»
Занавес снова раздвинулся — открылась перспектива поверхности экзотической планеты. Два человека спустились в макете космического челнока. Удивляясь окружающим диковинам, они то и дело оказывались в смехотворном положении. В кронах деревьев сидели огромные насекомые, исполнявшие странную музыку на причудливых инструментах. Музыка стихла, как только появились почти обнаженные, почти человеческие существа, бегавшие на четвереньках. Резвясь и кувыркаясь, существа изучали астронавтов с дружелюбным любопытством. Насекомые-музыканты возобновили фантастический концерт; прыгающие на всех четырех конечностях туземцы принялись исполнять эксцентричный и довольно-таки неприличный танец, мало-помалу втянув в него астронавтов. Танец превратился в лихорадочную вакханалию.
Музыка неожиданно прекратилась. На сцене воцарилась напряженная тишина. Снова раздались звуки музыки — на этот раз тяжеловесные, мрачные, зловещие. Появилась гигантская тварь — то ли животное, то ли сказочное чудище. Размахивая дюжиной усов-бичей, оно заставляло туземцев-полулюдей всячески унижаться. Астронавты с отвращением наблюдали за происходящим и в конце концов пристрелили монстра. Оркестр насекомых разразился режущими уши диссонансами; подскакивая высоко в воздух, взбешенные полулюди набросились на астронавтов и разорвали их в клочья. Насекомые заиграли угрожающе медленный вальс — пока туземцы водили странный возбужденный хоровод вокруг туши убитого чудища, занавес опустился.
На палубе, противоположной набережной, послышались глухой стук, несколько хриплых возгласов, громкий всплеск. Замп направился туда, чтобы выяснить, в чем дело. Боцман Бонко объяснил, чем было вызвано новое беспокойство: «Три человека в весельной лодке пытались закрепить взрывчатку на уровне ватерлинии. Я сбросил в их лодку тяжелый камень, и их отнесло течением».
«Пеплошторм не знает покоя, — сказал Замп. — Тщетные потуги! Наше представление подходит к концу. Но не расслабляйтесь — он обязательно устроит еще какой-нибудь подвох».
Замп занял позицию, с которой он мог хорошо рассмотреть зрителей. Среди них был посланник из Морнуна. Кто он? Невозможно было различить какие-либо необычные признаки. Арбитр умел сохранять инкогнито.
Занавес распахнулся в последний раз, чтобы освободить место для традиционного энергичного и воодушевляющего финала Аполлона Зампа. Оркестр играл бодрый полонез, все громче и в нарастающем темпе; актеры маршировали, акробаты ходили по сцене колесом и делали сальто-мортале, жонглеры перебрасывались огненными обручами, фокусники выпускали из рукавов шутихи.