* * *
Птицебыки слезятся ночьюи в стёкла спальные глядят.Они летают, но не оченьи то, когда отводишь взгляд.
К ним ходят женщины большиестремя глазами и без рук,простоволосые, босые,не для любви, а для разлук.
* * *
Где-то ночью книжка плачет,очень хочет быть живой.Вероятно – это мальчикс повреждённой головой.
И кому он будет нужен,если я умру возьму?Типа кто обед и ужинили денег даст ему?
Русская литература –сумасшедшая жена.В позапрошлом вышла, дура,из девятого окна.
* * *
А ангелы моис прозрачными устамистояли у дверии трогали глазок,
и в скважину замкадышали голосами«открой нам, ну откройи спой ещё разоко нежных городахиз вяленого мяса,о тайных деревнях,сплетённых из травы» –
настаивали вы,а я себя стеснялся
и пел, не поднимая головы.
* * *
Кошка ходит и боится,в комнате светло.Вот июнь – июль продлится –и тогда свезло.
На дворе стоят качели,кто-то в них сидит.Говорит, что не успелии на нас сердит.
* * *
О, полиэтиленовые крылья!Лететь нельзя, а вы меня закрыли!Таскаю вас и постепенно горблюсь.Всё больше вы и, в общем, что за совесть.
Но по ночам – у дочери в балконя выхожу и вылетаю вон,в навязчивый, обширный, как Свердловск,двуглазый сон. И запах – будто воск.
Лети. Лечу. А полиэтиленкак воды плещет около колен,а над церквами и над гаражами –нежгущееся, мажущее пламя.
Потом я прилетаю и курюи сам с собой полночи говорю.Спаси, Господь, я лживый ангел твой.О, ветер – полиэтилен, не вой.
О, ветер! Приношу подмышкой слово –вот скоро. Вот сейчас. Вот всё готово.Вот слово и – я не Тебя боялся.Вот все ушли. Не бойся. Я остался.
* * *
Сырая кровь идёт наружуиз-под ногтей.Я думал, что я обнаружуиграющих детей,
которые кричат и кличутвоздушный змей.А ангелы смеются, тычут.Летают, кувыркаются. Не смей.
А кровь идёт. Полны карманы,полны носки.И у жены моей, как раны,текут соски.
* * *
мне говорили что над головойесть кто-то дополнительный живой
потом мне говорили что потомон сообщит об этом т. е. о том
что чтобы я болел ну или вралчто чтобы жил где в общем ну Урал
и или плакал или много пили из двух окон голубей кормил
и умер и лежал четыре днячто это он придумал для меня
404
напился деревянным пивомкупил полкурицы в кулькекак хорошо быть некрасивыми налегке
когда дома стоят рядамисухой апрель и слышен звукидущий надо мной (над нами)у поезда который вслух
идёт и шаркает ногами
* * *
Господь не оставляет наси держит руку на затылкеу каждого в подземный час.Ты пьёшь из горлышка бутылки
и закрываешь, о, глаза.О, посиди, смотри мне в шею –со всех со четырёх вода.Темно. Темно. Я не успею.
* * *
внутри несытных рябоватых рекчего-то ищет смотрит человекрукав засучит сунет руку в рекуи кто-то пальцы тронет человеку
и из воды пойдя кругами вдругпотянутся к нему десятки рукстесняющихся тёплых и печальныхна каждом пальце в кольцах обручальных
лицо им подставляет человексмеётся плачет говорит про снеггорит костёр на низком берегуначнётся снег костёр горит в снегу
* * *
I
Далёкий край, похожий на прицеп –вокруг него одни леса и горы.одни леса – и горы в них стоят,как будто мебель в утренней квартире,т. е. внезапно, вывалив нутро.Соседи что-то сверлят спозаранкуи каменная мебель дребезжит.И птицы дребезжат над ней, мятутся –как будто клочья полиэтиленав воронке ветра с мелкими камнями.Растёт воронка, втягивает воздух,стоит полупрозрачная юланад лесом. А внизу гуляют люди –здороваются, хлопают себято по груди, то по боку – неслышновнутри одежды дребезжат мобилы,как будто зубы у детей растут.
II
Меня родили в доме из бетона,меня везли в коляске из клеёнки,меня кормили сахаром и воблой,меня носили в небо на плечах.В три года я увидел мотороллер,в четыре года я увидел мёртвых,мне непрерывно снятся эти сны –мне непрерывно снятся непрерывновокруг домов изрытая земля,вокруг домов заброшенная стройка,а под землёй качается вода.