Тогда мне стало ясно одно-это случилось после моего возвращения домой.
Мои размышления и прогулку прервал жалобный скулёж где-то неподалёку от меня. Я вскинула голову и прислушалась, пытаясь понять с какой именно стороны от меня доносился плач. Сам лес будто прибывал в глубоком сне, а мирно падающие снежинки пели ему колыбельную. Волк плакал и звал на помощь, надрывая связки. Ему было не просто страшно. Он словно был уверен, что сейчас сама смерть стоит перед ним в своём ужасающем великолепии.
Возможно, это было глупо и бессмысленно. Этот поступок перечеркивал все те усилия, что были положенны, чтобы жить в дали от этого всего. Чтобы скрываться и жить параллельно в двух мирах. Все устроилось само собой, ведь было одно "но" которое перечеркивало все мои оправдания и желание жить спокойной жизнью. Одно "но" которое включало мои инстинкты и отключало инстинкт самосахронения.
Жалобный плач принадлежал волчонку.
Глава 4
Жалобный плач принадлежал волчонку.
Это должно было случиться, чтобы я осознала свои ошибки. Чтобы я положила конец этой бессмысленной игре в прядки с частью мира к которой я принадлежу по-крови. Я не примкну к серой стае, поскольку не могу забыть то, что из-за неё когда-то случилось. Но трусливо поджимать хвост я тоже не буду. Дело не в смелости и не в желание мести. Так будет правильно. Разочаровалась ли бы во мне моя бабушка, которая столько лет защищала меня, узнав что ее заботу я так просто растоптала? Не знаю. Но обрадовалось ли бы она, если бы узнала, что я ради спасения собственной шкуры, моей жизни которая ничего не стоит, оставила ребёнка, такого же ребёнка как я, наедине со своим страхом? Обрекла его на погибель-ничего не предпринимая? Да, я девушка, я слабый и прекрасный пол, а мужчины которыми я восхищаюсь, радуюсь тому что живу среди них и с которыми не в коем случае нехочу меняться местами, любой из них несоизмеримо лучше защитил бы при необходимости.
Но в моем нынешнем положении придётся пологаться на себя и на удачу. На то, что этот волчонок кем бы он небыл, эта душа, дороже любых драгоценностей и должен выжить. Но свою жизнь не стоит растрачивать глупо и бессмысленно. Уж если и суждено погибнуть, то моя смерть должна помочь волчонку выиграть время. Я неслась вперёд, ориентируясь на плач волчонка, ловируя между деревьями и разметая снег в разные стороны. Запахи леса придавали сил, помогали двигаться и не останавливаться. По мере приближения, плач становился все громче и громче под стать моему сердцу. Скулёж становился все более отчаянным и жалобным от чего сердце обливалось кровью. Какая разница, чей ребенок? Все равно ребенок. Маленький и беззащитный. Маленький и...
С колотящимся сердцем, я выбежала на небольшую поляну, освещенную луной и окружённую деревьями по среди которой рос, уже наверное не первые сто лет, огромный и толстый раскидистый дуб, чьи плотная листва оставляла тень. Но никакая тень не помешала мне разглядеть дрожащего от страха волчонка, который и сам почти сливался с тенью дерева из-за темной шерсти, судорожно озирающегося по сторонам. Совсем крохотный. Ему точно было до пяти лет. Ребенок был полностью дезориентирован из-за страха и не мог даже на собственный нюх и слух опираться. Он совершенно не понимал, откуда к нему приближается опасность. Своими криками о помощи он подсказывал своим обидчикам, где находиться, но иного способа позвать на помощь у него не было. Справа от меня были совершенно отчетливо слышны шорохи. Кто-то явно приближался...
Недолго думая, я одним прыжком приземлилась у дерева и схватила волчонка за шкирку и совершив ещё один прыжок, приняла решение обогнуть эту поляну с той же стороны с которой приближались враги, посколько с той стороны находилось озеро. В начале, щенок задрожал ещё больше и заскулил от испуга, но затем принялся рычать и предпринимал попытки вырваться. Боевой малый. Дерётся до последнего. Тогда тем более стоит рискнуть ради его жизни. Пока я лихорадочно соображала и пыталась не сбиться с дороги, я обратилась к нему:
— Твои враги-мои враги. Твои враги-мои враги...
Я повторяла эту фразу урчанием и скулежом, пытаясь убедить волчонка перестать меня боятся. Пришлось ещё несколько раз заскулить, чтобы волчонок точно понял смысл моих слов, ведь он был так напуган, что, видимо, с первого раза меня не услышал. Волчонок слегка мотал головой, явно пытаясь установить со мной зрительный контакт, но осознав что сейчас мы лишь потеряем на это время, расслабился.
Нужно было любой ценной добраться до озера, поскольку вода скроет наши следы и притушит запах от врагов, а оттуда уже волчонок укажет мне дорогу до земель его стаи. Главное-проводить его до границ. Ветер бил меня по лицу, но шуршания позади нас придавали сил не останавливаться. Ни за что.