— О нет. Нет, — прошептала я, пытаясь оттолкнуть его. Но Миша лишь сильнее вжался своим торсом в мою грудь. По нашим телам градом катился пот, и маленькое помещение, кажется, пропиталось насквозь запахом секса. Мы оба пытались отдышаться, но в жаркой парилке это было трудно.
— Иди сюда, — произнес он, хотя я и так была ближе, чем в принципе возможно. Он просто поднял меня, скрестив мои ноги у себя за спиной, и все еще находясь во мне, встал под ведро с холодной водой.
— О да! — простонала я, когда блаженная прохлада окатила нас с головой. Мне хотелось засмеяться от абсурдности, ведь еще какое-то мгновение, я ненавидела холод, а сейчас мечтала о нем.
— У нас проблемы, — измотано прошептала я, цепляясь за мужские плечи. — Ты кончил в меня. Ты ведь понимаешь, что мы должны предохраняться, верно?
— Нет! — прорычал он, прижал меня к стене и застыл так, пялясь на мои губы. Я попыталась слезть с него, но он лишь сильнее вогнал в меня ствол, опять выбивая жалобный стон.
— Как это нет? — зашептала я.
— Никакой гребаной преграды между моим членом и твоей медовой киской.
— Боже, — заворчала я. — Ты не мог быть еще более мерзким, чем когда так назвал мою промежность. Но теперь-то все? Отпусти меня!
На это Миша медленно повел головой и растянул эти свои дерзкие губы в похабной ухмылке.
— Я только начал с тобой, куколка.
И в подтверждение своих самых злых намерений, он толкнулся во мне еще раз. И еще. И снова. Глядя в глаза так нагло, цинично, я читала его мысли: «Да, вот так, плохая девочка. Посмотри, как твоя медовая киска наслаждается каждым моим дюймом».
— Ненавижу тебя! — простонала я. Мудак засмеялся. Поставил одну мою ногу на пол, а вторую закинул себе не плечо. И больше не сдерживался. Новый раунд бешеной скачки оказался таким же охренительным, как первый. А может быть, даже лучше, но я не собиралась это признавать.
Глава 4
Мне было жарко. Я задыхалась. В боку кололо, а в ноги впивались шишки и елочные иголки. Так хотелось остановиться и отдышаться… Но если сделаю это, громила догонит и сделает все те гнусные вещи, которые обещал.
— Беги! — крикнул брат и бросил мне пакет с бургерами. Боже, мы не ели дня три. И силы так быстро иссякали…
— Ах, ты маленькая дрянь! — орал этот уродливый жирный кретин — хозяин заправки. — Стоять, сосунки! Сейчас буду стрелять.
И он действительно выстрелил. В двух детей, которым приходилось воровать, чтобы выжить.
— Беги! — настойчиво повторил брат и, положив ладонь на мою голову, направил чуть левее. Дробь, которой было заряжено ружье, пролетела прямо над ухом. Но я опять подвела, споткнулась о ствол дерева и упала. Бургеры выпали из пакета, вываливаясь в сухой земле и иголках, а я точно содрала в кровь колена, отчего жалобно застонала.
— Прячься за деревом, — приказал брат и развернулся, направляясь в обратную сторону, прямо к тому жлобу с ружьем.
— Нет! — заорала сквозь слезы. — Не надо! Пожалуйста!
Но ублюдок все равно выстрелил. И не попал. Братишка отскочил в сторону, вызвав на моем зареванном лице победную улыбку. Я утерла щеки и поползла за дерево, как он и сказал. Боялась выглянуть и в то же время хотела знать, что происходит. Но он, почувствовав это, крикнул, чтобы я не смотрела и закрыла уши. Я так и сделала. Засунула голову между коленями, закрыла уши и начала напевать наш победный гимн. Он всегда возвращался ко мне, после этого гимна. Вот и сейчас, с последним куплетом на мою голову легла ладонь, и когда я подняла глаза, брат сидел рядом и счастливо улыбался.
— Все в порядке, малявка. Держи свой обед.
Он стер грязь с моего подбородка и протянул пыльный бургер. Я знала, что съем любой. Все лучше, чем отходы в приемной семье, где нас к тому же еще и были за каждый неверный шаг.
Откусила кусочек, чувствуя, как хрустит земля между зубами, но, клянусь, это был самый лучший гамбургер в мире.
— У тебя кровь, — прошептала я, не в силах отвести глаз от лица брата. Вся правая щека была в мелких каплях. За свои десять лет жизни я видела много крови. Сколько дети видеть не должны. Но привыкнуть к ней так и не смогла.