– О чем ты тоскуешь, моя прекрасная дама? – спросил вдруг ее новый любовник, прижимаясь к ней под грудой мехов.
Эмоции настолько переполняли Алиенору, что она тут же выложила ему всю скорбную историю о расколе в ее семье. Даже призналась в том, что написала письмо Людовику.
– Кое-кто может назвать это изменой, но лично я не говорю ничего такого. – Раймунд помолчал несколько мгновений. – Я все понимаю, хотя многие и не поняли бы. Но считаю, что ты права, поддерживая своих сыновей.
– Похоже, эта ночь – еще одно предательство, – печально улыбнулась Алиенора.
Раймунд тут же сел, в пламени свечи его покрытое черными волосами тело казалось гибким и мускулистым.
– Только не говори мне, будто у тебя никогда не было любовников! – воскликнул он. – Это у тебя-то с твоей репутацией?
– Ты первый после моего замужества, – призналась Алиенора. – И ты мой первый мужчина за более чем два года.
Наступила неловкая пауза.
– Почему же ты выбрала меня? – спросил потрясенный Раймунд.
– В этот момент ничего более правильного я не чувствовала, – проговорила она, понимая: что-то идет не так.
– Но я-то полагал, что вы с королем давно договорились действовать каждый по-своему. То, как ты флиртовала со мной, заманивала меня… Я думал, он знает о твоих амурных делах. – Раймунд отстранился от нее. – Боже милостивый, что же я сделал? Я сегодня принес оммаж моему сеньору – и пожалуйста, нарушил клятву, обесчестил моего сюзерена, уложив в постель его жену. И ты мне позволила! Мадам, вы говорите об изменах, но мне кажется, вы не имеете представления о том, что значит это слово. Да, вот это и есть измена… И произошла она по вашей вине! – С этими словами Раймунд выпрыгнул из кровати и, натянув на себя одежду, распахнул дверь. Алиенора, взбешенная и пристыженная, надела платье, накинула плащ и с горящими щеками проскользнула мимо него.
– Клянусь честью, я никому не скажу ни слова, – пробормотал ей вслед Раймунд.
– Что ты знаешь о чести? – прошептала себе под нос Алиенора.
Вернувшись в свои покои и разбудив дам, Алиенора сказала, что ее задержал король. Растянувшись на постели, она лежала без сна, ненавидя себя за то, что сделала, и понимая в глубине души, что после всех лет верности мужу она теперь разорвала все свои брачные обеты и унизила себя перед человеком, который был ее вассалом. Хуже того: она раскрыла ему опасные тайны. Можно ли рассчитывать на то, что Раймунд сдержит слово? Можно ли положиться на его обещание? Он знает, что сокрытие измены почти равносильно ее совершению. А если Генри узнает что-нибудь, его месть будет ужасна. Алиенора лежала в кровати, и от этих мыслей ее пробирала дрожь.
Она ненавидела себя, но еще больше – мужа, ставшего причиной всего этого нечестивого безобразия. Ненавидела она и Раймунда, который согрешил с ней, а потом ее же и обвинил. Но в глубине души Алиенора была довольна своей маленькой местью мужу, пусть даже он никогда ничего и не узнает. Пусть это будет ее личным торжеством, доказательством того, что она может нанести ответный удар и еще способна привлекать мужчин, несмотря на все жестокие слова, сказанные Генри. Алиенора все еще была убеждена, что поступает правильно, защищая интересы сыновей, и что при необходимости, если будут исчерпаны все другие возможности, следует применить силу, дабы отрезвить короля.
Король оторвался от книги – это была его любимая «История королей Британии» Гальфрида Монмутского[64], и у Генриха была привычка перечитывать книгу вновь и вновь, потому что там содержались занятные сказания про короля Артура, которые так нравились Генриху. Сегодня история Гальфрида давала ему забвение от того водоворота неприятностей, который кружил его, а потому стук в дверь вызвал у него раздражение.
– Входите! – пролаял Генрих.
На пороге появился граф Раймунд Тулузский.
– Ваше величество, мне сказали, что я найду вас здесь. Вы позволите несколько слов приватным образом?
Безмолвно выругавшись, Генрих отложил книгу.
– Прошу садиться, сеньор, – сквозь зубы пригласил он.
Раймунд сел. Он явно нервничал, щеки его пылали странным румянцем.
– Ну? – попытался помочь ему Генрих.
– Ваше величество, – начал граф, – двор полнится слухами, и до меня дошли странные известия, которые считаю долгом донести до вас. Позвольте мне говорить свободно?
64