Жоффруа, которому исполнилось два года, черноволосый и упрямый, цеплялся за руку Алиеноры. Будучи третьим живым сыном короля и королевы, он постоянно чувствовал потребность утвердить себя перед братьями, уже сознавая, что он младший наследник. Мальчик обладал характером и умел отстаивать свою волю, заявлять о себе – так, по крайней мере, казалось Алиеноре. Никому не удастся одурачить моего сына, думала она.
За спиной у Алиеноры сидела нянька. Пухлая, заботливая Годерна крепко держала беспокойного среднего сына Алиеноры, трехлетнего Ричарда, здорового и непоседливого мальчика с ангельским личиком и типичными плантагенетовскими рыжими волосами и нравом. Если и можно было сказать, что кто-то из детей занял место ее драгоценного Вильгельма в сердце Алиеноры, то это Ричард. Когда его положили ей на руки, горланящего и всего в крови, только что появившегося из ее чрева и готового бросить вызов этому миру, королева посмотрела на него и сразу же влюбилась. Она понимала, что это неправильно, но Ричард был самым любимым из ее детей. Алиенора ничего не могла с этим поделать. Она любила сына с таким надрывом – чуть не до боли. И жила в постоянном страхе, что с ним может что-то случиться. Это необъяснимо, но ее страхи за Ричарда были гораздо сильнее, чем страхи за других детей. Она и не предполагала прежде, что мать может с такой силой любить свое дитя.
Согласно легенде, существовало старинное загадочное пророчество Мерлина[41], которым предсказывалось, что «орлица распавшегося союза» в третьем птенце обретет радость. После рождения Ричарда Алиенора часто спрашивала себя, не она ли та орлица, которую предсказал волшебник, орлица, чьи крылья распростерлись над двумя королевствами. И можно ли ее развод с Людовиком считать «распавшимся союзом»? Ричард третий ее сын, уже принесший ей радость, но, согласно пророчеству, она со временем возрадуется благодаря ему гораздо сильнее. Генрих согласился с тем, что Ричард должен унаследовать от Алиеноры Аквитанию. А ей и в голову не приходило ничего более подходящего, ничто другое не принесло бы большей радости.
В этот счастливый день Алиенора не позволяла себе думать о двух потерянных сыновьях. Маленький Вильгельм так и остался болью в ее сердце; когда она вспоминала о нем, слезы неизменно наполняли глаза. Королева снова и снова переживала кошмар его смерти, словно это случилось только вчера, – боль утраты никогда не стихала. И младенец Филип, который умер, когда у него еще не успела зарасти пуповина. Это был мучительный призрак, мимолетная радость жизни, тоже жестоко у нее отобранная.
Алиенора решительно отринула тяжелые воспоминания и стала смотреть на старшего сына, который приносил брачную клятву. Он обещал стать настоящим рыцарем. Но этому упрямцу и шалуну нужна твердая рука. Мать видела, что ему хочется поскорее вернуться ко двору, где он играл с королевской стражей. Они были его товарищами, сходились с ним на деревянных мечах, защищались деревянными щитами. Или шумно соревновались с миниатюрными луками и стрелами. Это бракосочетание никак не изменит его жизнь, потому что принцесса Маргарита будет воспитываться не при дворе, хотя Алиенора и возражала против этого, и еще долго обучаться тому, что подобает знать девушке, а также обязанностям будущей королевы.
Алиенору поразило, насколько девочка похожа на Людовика: те же светлые волосы, тонкие черты, мягкое обаяние. Дай Бог, у нее, в отличие от отца, будет характер, думала Алиенора. Маргарита была дочерью Людовика от его второго брака – с Констанцией Кастильской, и с самого рождения дочери французского короля Генрих вел переговоры о том, чтобы женить ее на своем наследнике. В случае смерти Людовика без наследника мужского пола Маргарита станет сонаследницей вместе с ее единокровными сестрами, дочерьми Алиеноры – Марией и Алисой. Их мужья смогут обзавестись богатым наследством этих принцесс. А то и всем королевством, если сила возьмет верх над правом. Таковы были долгосрочные планы и амбиции Генриха…
В Париж для переговоров о новом союзе ездил Бекет с его великолепной свитой и богатыми дарами, чтобы произвести впечатление на французов и смягчить их. Его принимали, как принца, приехавшего с визитом. Непосредственные выгоды от династического брака стали новым шагом к примирению между Людовиком и Генрихом, которые теперь были лучшими друзьями, забыв все прошлые обиды и разногласия. Английский король нанес официальный визит французскому королю в Париже, и они даже отправились в совместное паломничество на Мон-Сен-Мишель[42] в Нормандии. После этого мать малютки Маргариты передала дочь Генриху, и Людовик посетил ее в Ле-Нёбуре, где заявил, что более чем удовлетворен тем, как заботятся о его дочери.
41
42