– Вот это король Гарольд[44], которому стрела попала в глаз, – показывая на вышивку, сказала она. – А вот здесь он падает на землю, сраженный топором.
– Я, когда вырасту, стану рыцарем и буду убивать людей топорами! – хвастливо заявил Генри.
– Нет, это я буду их убивать! – в ярости воскликнул Ричард, желавший перещеголять Генри. Алиенору радовало, что у ее детей такие характеры.
– Вы оба будете рыцарями, – твердо сказала она. – Очень храбрыми рыцарями, как и ваш отец.
Мальчики, успокоенные словами матери, принялись тайком толкать друг друга.
– Ну, хватит! – одернула сыновей Алиенора, видя, что на них, обмениваясь неодобрительными взглядами, смотрят священники. – Мы должны помолиться за безопасное возвращение вашего отца. – Она повела мальчиков в боковую часовню и поставила на колени, принуждая к тишине.
Муж и жена смотрели друг на друга с разных сторон. Генрих, возглавлявший свиту, прискакал во двор и спрыгнул со своего коня на подставку, рядом с которой его ждала Алиенора вместе с детьми под присмотром ее дам и рыцарями збмка.
– С возвращением, милорд, – сказала Алиенора, с безразличным лицом предлагая стремянной кубок с вином и дожидаясь, когда Генрих поприветствует ее.
Он коснулся губами губ жены, потом отошел назад и вопросительно посмотрел на нее. Лицо его было обветренным и загорелым, непокорные волосы подстрижены короче обычного.
– Миледи, – начал он, формально беря ее руку для второго поцелуя, – я рад тебя видеть и с нетерпением жду встречи с моей новорожденной дочерью.
Алиенора махнула рукой, и вперед вышла нянька с малышкой на руках. Сначала девочка внимательно разглядывала незнакомца, а потом на ее лице появилась беззубая улыбка.
– Ты у меня такая маленькая красавица, да? – пробормотал Генрих, беря девочку на руки и нежно прикасаясь губами к ее покрытой пушком голове. – Ты хорошо постаралась, – посмотрев на жену, смягчившимся голосом проговорил он. – Принцы встанут в очередь за ее рукой, если малышка не обманет обещания стать красавицей. Она твоя точная копия.
Алиенора принимала комплименты с едва заметной улыбкой.
– Войдите в дом, милорд, и подкрепитесь после путешествия, – официальным тоном сказала она, беря девочку и возвращая ее няньке.
Теперь вперед бросились другие дети, спеша поздороваться с отцом, а после шумной встречи они все вместе вошли в замок.
Потом, когда обед закончился и их чада улеглись спать, Генрих поднялся в спальню Алиеноры, где она подала ему крепкий сидр – яблоки в этой части Нормандии росли в изобилии.
– Настоящий напиток богов, – заявил Генрих. – Да он еще и возбуждает!
– Генри, нам надо поговорить, – начала Алиенора.
– Это верно, – тут же ответил он. – До архиепископа Руана дошли слухи. Его беспокоит воспитание маленького Генри.
– Правда? Это почему?
– Он обеспокоен тем, что наследник английского престола все еще живет с матерью и его образование до сих пор не началось.
– Я многому его научила! – возмущенно воскликнула Алиенора, сразу же ощетинившись и испугавшись того, что, видимо, собирался предложить Генри.
– Да, я знаю, но нашему другу архиепископу не это нужно. Он довольно пространно рассуждал о том, чем я отличаюсь от других королей. По его мнению, те грубы и невоспитанны. Он болтал о том, что на мою мудрость и осмотрительность повлияли книги, прочитанные мной в юности, и еще он сообщил, что епископы единогласно сходятся в том, что мой сын должен заняться книгами, дабы он мог стать моим истинным наследником.
– Ну и?.. – настороженно спросила Алиенора.
– Я внял его советам. Маленькому Генри сейчас шесть, и пора отправить его учиться.
Такова и в самом деле была традиция: отправлять принцев и детей знати в аристократические дома, где их воспитывали и где им давали образование вдали от отцов и матерей, которые считались слишком любящими и снисходительными, чтобы воспитать детей надлежащим образом. Алиенора знала это и принимала. Но когда пришло время, мысль о расставании со своим ребенком стала для нее мучительной. Всю его жизнь маленький Генри был рядом с ней, и, помня о том, что случилось с двумя другими его братьями, она никак не хотела выпускать сына из вида. Расстаться с ним означало для нее все равно что расстаться с собственной ногой или рукой. Как он там будет без нее? Кто станет лечить его царапины, успокаивать его страхи, целовать на ночь? Алиеноре невыносима была мысль о том, что он будет лежать в своей спальне и плакать в подушку, одинокий и безутешный.
44