– Теперь оближи его. Полностью.
Отчужденно-холодные слова предшествовали влажному горячему языку, скользнувшему от основания до кончика. Дэймен почувствовал, как бедра напрягаются, потом снова раскрываются, как ускоряется дыхание. Он хотел вырваться из оков. Сжав ладони в кулаки, Дэймен дернул наручники, и они заскрежетали о металлическую решетку. Он повернулся к Лорану.
Это было ошибкой. Вечерний сумрак не скрывал расслабленную позу принца, мраморную безупречность его черт и холодное равнодушие, с которым он смотрел на Дэймена. Анселя же, ритмично двигавшего головой, Лоран не удостоил и взглядом.
По словам стражей принца, Лоран был неприступной цитаделью и вообще не имел любовников. Сейчас во взгляде его мелькал интерес, а вот тело не реагировало совершенно – ни искры возбуждения в нем не загоралось. В непристойных фантазиях стражей имелись зерна правды.
С другой стороны, в этот самый момент невозмутимый, безучастный Лоран со знанием дела давал точные указания по фелляции.
Ансель ублажал губами именно так, как велел Лоран, в точности выполняя его неторопливые команды, – а еще мастерски сбавлял обороты на самом подступе к пику. Дэймен привык получать удовольствие, когда пожелает; касаться, где пожелает; делать с партнером то, что пожелает. Досада нарастала: его держали на пике, упорно не давая разрядки. Подавленное наслаждение ощущалось каждой клеточкой тела – воздух, холодящий разгоряченную кожу, и голова между ног были лишь частью единого целого, включавшего также осознание того, где он и кто сидит рядом.
– Возьми глубже, – велел Лоран.
Из груди у Дэймена вырвался судорожный выдох, едва его член скользнул в теплую влагу чужого рта. Ансель был искусно обучен, и рвотный рефлекс у него отсутствовал, однако он все равно не смог взять Дэймена целиком. Следующее указание Лорана прозвучало точно хлопок по плечу, и Ансель послушно отступил, продолжив сосать головку.
Плоть отчаянно требовала разрядки, но еще отчаяннее и громче звучало сбившееся дыхание. Даже без ритмичных движений капли удовольствия постепенно сливались в нечто сильное и настойчивое. Дэймен чувствовал, как тело настраивается на иной лад, готовясь к кульминации.
Лоран выпрямил скрещенные ноги и поднялся.
– Доведи его до конца, – бросил принц и, даже не оглянувшись, вернулся к придворным, чтобы поучаствовать в их разговоре, словно наблюдать за неминуемой теперь развязкой нет особой нужды.
Помимо образа Анселя, заглатывающего его фаллос, к обрывочным мыслям Дэймена прибавилось горячее желание добраться до тела Лорана и отомстить – и за его действия, и за надменное равнодушие. Оргазм прокатился, как пламя над раскаленной землей, извергая семя, которое было тут же умело проглочено.
– Начало вяловатое, а вот концовка весьма удовлетворительная, – отметила Ван.
Дэймена отвязали от скамьи для влюбленных и рывком опустили на колени. Лоран сидел напротив, закинув ногу на ногу. Дэймен так и впился в него глазами и взгляда не отводил. Дыхание еще не выровнялось, пульс зашкаливал, но ведь то же самое бывает и от злости.
Мелодично зазвенели колокольчики, вторгаясь в тишину. В беседку бесцеремонно вошел Никез, демонстрируя полное безразличие к высоким сановникам.
– Я пришел поговорить с принцем, – заявил он.
По мановению руки Лорана Ансель, Ван и прочие с поклоном удалились.
Никез подошел к скамье и неприязненно взглянул на Лорана. На принца это не подействовало – он сидел как ни в чем не бывало, обвив рукой спинку скамьи.
– Дядя желает вас видеть.
– Правда? Пусть подождет.
Одна пара колючих голубых глаз сверлила другую. Никез сел на скамью.
– Я и не против. Чем сильнее вы задержитесь, тем больше неприятностей себе наживете.
– Ну, главное, что ты не против, – сказал Лоран. Казалось, происходящее его забавляет.
Никез поднял подбородок.
– Я скажу регенту, что вы задержались нарочно.
– Скажи, если хочешь. Думаю, он сам догадается, но ты можешь облегчить ему задачу. Раз уж мы ждем, как насчет напитков? – Лоран жестом остановил последнего слугу с подносом, и тот вернулся в беседку. – Ты пьешь вино или возраст пока не позволяет?
– Мне тринадцать. Я пью, когда хочу. – Никез презрительно посмотрел на поднос и оттолкнул его с такой силой, что едва не перевернул. – Я не стану пить с вами. Нет нужды изображать вежливость.
– Что ж, нет так нет. Но тебе ведь уже четырнадцать, верно?
Накрашенное лицо мальчишки залил румянец.