– Прежде чем мы примем решение, ответь на следующий вопрос, – потребовал регент. – Если ты действительно настроен против Акилоса так, как говоришь, если действительно не замешан ни в каком сговоре, то почему упорно отказываешься служить на дельферской границе? Будь твой патриотизм искренен, ты собрал бы остатки своей чести, взял бы меч и исполнил свой долг.
– Я… – начал Лоран.
Регент откинулся на спинку трона, прижал ладони к изогнутым подлокотникам из темного резного дерева и стал ждать.
– Я… не понимаю, при чем тут…
– Это в самом деле противоречие, – молвил Один.
– Но разрешить его не составит труда, – отметил Гийон. Позади него послышался одобрительный шепот. Советник Ирод медленно кивнул.
Лоран поочередно оглядел советников.
Сторонний наблюдатель подметил бы, что ситуация возникла скользкая. Уставшие от спора советники были готовы одобрить любое, даже самое эксцентричное предложение регента.
Вариантов у Лорана было лишь два: либо пререкаться дальше, увязнув в упреках и напоминаниях о собственных неудачах, таким образом превратившись в парию; либо согласиться на пограничную службу и получить то, что он хочет.
Кроме того, время работало против Лорана: если он не примет дядино предложение, советники, что вполне естественно, ополчатся на него уже потому, что он затягивает спор. А ведь преданность Лорана тоже подвергалась сомнению.
– Вы правы, дядя, – начал Лоран. – Пренебрегая обязанностями, я вполне объяснимо заставил вас сомневаться в искренности своих заявлений. Я отправлюсь в Дельфер и исполню свой долг на границе. Мне претит сама мысль, что под вопрос поставили мою верность Короне.
Регент довольно развел руками.
– Такой ответ должен всех удовлетворить, – молвил он и получил согласие Совета – пять устных подтверждений одно за другим. Затем посмотрел на Дэймена. – Полагаю, раба можно оправдать, об измене и предательстве речь более не идет.
– Смиренно покоряюсь вашему решению, дядя, – отозвался Лоран. – Равно как и решению Совета.
– Отпустите раба, – приказал регент.
Дэймен почувствовал, как ему развязывают руки. Это был Орлан, до сих пор стоявший у него за спиной. За веревку он дергал судорожно.
– Ну вот, дело сделано, – объявил регент. – Подойди ко мне, – велел он Лорану, протягивая правую руку. На мизинце у него красовался монарший перстень, золотой с красным камнем, рубином или гранатом.
Лоран подошел и грациозно опустился перед регентом на одно колено.
– Целуй, – приказал тот, и Лоран послушно наклонил голову, чтобы поцеловать дядин перстень.
В каждом его движении читались спокойствие и почтительность: Лоран не спеша приник губами к красному камню, и золотистые волосы упали ему на лицо, спрятав выражение от чужих глаз; потом отстранился, но не встал. Регент смотрел на него сверху вниз.
Мгновение спустя регент снова поднял руку и медленно, с отеческой нежностью, погладил племянника по волосам. Лоран так и стоял, склонив голову, пока толстые, унизанные перстями пальцы дяди отводили золотистые пряди с его глаз.
– Лоран, ну почему ты вечно мне перечишь? Я так не люблю с тобой ссориться, а ты вынуждаешь тебя наказывать. Кажется, ты намеренно рушишь все на своем пути. Растрачиваешь таланты, которыми наделен, пренебрегаешь блестящими возможностями. Мне больно видеть, что ты вырос таким, – посетовал регент. – А ведь в детстве ты был прелестным мальчиком.
Глава XII
На редком проявлении дядюшкиной любви встреча завершилась, и регент с Советом покинул зал. Лоран задержался: поднявшись с колен, он наблюдал, как удаляются дядя и советники. Орлан, поклонившись, ушел сразу, как развязал руки Дэймену. Они с Лораном остались вдвоем.
Дэймен бездумно поднялся с колен. Спустя секунду или две он спохватился, что следовало дождаться позволения Лорана, только было уже поздно: он выпрямился в полный рост, и с губ сорвались слова:
– Вы солгали дяде, чтобы защитить меня.
Их разделяло шесть футов ковровой дорожки. Слова прозвучали не так, как ему хотелось. Или все же так? Лоран сощурился.
– Я снова оскорбил твои высокие моральные принципы? Хочешь предложить детант честнее и правильнее? Я, помнится, говорил тебе не убегать.
В собственном голосе Дэймену послышались нотки потрясения:
– Не понимаю, зачем вы пошли на такое ради меня. Правда была бы вам куда выгоднее.
– Если не возражаешь, на сегодня с меня хватит нотаций о моем нраве. Или теперь мне мусолить одно и то же с тобой? Я могу.
– Нет, я не это хотел сказать…
Не это?.. Дэймен понимал, что спасенный раб должен поблагодарить хозяина, но благодарности не испытывал. Свобода была так близка! Его бы не нашли, если бы не Говарт, который стал ему врагом из-за одного лишь Лорана. Сказать «спасибо» значило бы поблагодарить за то, что его вернули в клетку-дворец, связали, заковали в кандалы. Снова.