Эразм почувствовал, как Калий прижимает его к себе, как их щеки соприкасаются, трутся друг об друга на одних ощущениях, но глаз открыть не смел. Всего на миг он растворился…
– Нам нельзя!.. – сдавленно вскрикнул Каллий и оттолкнул от себя Эразма. Чуть дыша, он согнулся пополам в двух шагах от него. Ветерок все так же теребил листву, а далеко внизу вздымались океанские волны.
Утром, когда праздновали Первую ночь Каллия, Эразм ел абрикосы.
Маленькие круглые половинки поспели идеально – недозрелая кислота сменилась сладостью. Абрикосы, инжир, начиненный кремом из меда и миндаля, куски соленого сыра, крошащегося на языке – праздничной едой угощали всех. Торжество Первой ночи, означавшей, что раб достиг пика своей карьеры, затмевало все виденное Эразмом в садах Нерея. Центром праздника был Каллий с краской на лице и золотым ошейником на шее. Эразм наблюдал за ним издалека, ни на шаг не отступая от данного ему обещания. Сам Каллий безупречно исполнял свои ритуальные обязанности. На Эразма он не взглянул ни разу.
– Он годится для короля, – сказал Тархон. – Никогда не понимал, почему Адраст решил отдать его Кастору.
«Твой друг произвел фурор», – шептали Эразму надсмотрщики следующим утром. А недели спустя: «Он украшение прислуги Кастора. Теперь он каждый вечер играет на кифаре за столом вместо Ианессы. Если бы король не болел, то возжелал бы его».
– Проснись! – Аден расталкивал Эразма.
– Что такое? – Эразм сонно потер глаза. Аден стоял на коленях у его узкой кровати.
– Каллий пришел. Кастор отправил его сюда с каким-то поручением. Он хочет тебя видеть.
Происходящее казалось сном, но Эразм торопливо натянул свои шелковые одежды, стараясь получше их застегнуть.
– Скорее, – подгонял его Аден. – Он ждет.
Вслед за Аденом Эразм выскользнул в сад и через двор направился к тропинкам, петляющим среди деревьев. Перевалило за полночь; в саду было так тихо, что Эразм расслышал звук океана, его мягкий ропот. Под босыми ногами чувствовалась тропинка. Лунный свет озарил знакомый тонкий силуэт. Каллий стоял меж высоких скал и смотрел на воду.
Эразм едва заметил, как отошел Аден. Щеки и даже ресницы Каллия густо покрыли краской, высоко на скулу поставили мушку, привлекавшую внимание к большим голубым глазам. Накрашенный так обильно, Каллий наверняка пришел сюда с дворцового развлечения, а то и прямо из покоев Кастора.
Никогда прежде он не казался таким красивым, как сейчас, в свете луны и медленно падающих в воду звезд.
– Я так рад тебя видеть… Рад, что ты пришел… – зачастил Эразм, счастливый, но неожиданно смущенный. – Я постоянно расспрашиваю о тебе смотрителей. А сам коплю интересные истории, думаю, нужно рассказать Каллию и об этом, и о том…
– Правда? – спросил Каллий. – Ты правда рад меня видеть? – Голос его звучал странно.
– Я соскучился, – ответил Эразм. – Мы с тобой не разговаривали… с того самого вечера. – Он слышал плеск волн. – С тех пор, как ты…
– Хотел полакомиться с принцева стола?
– Каллий?.. – удивился Эразм.
Тот нервно рассмеялся.
– Скажи снова, что мы будем вместе. Что ты станешь служить принцу, а я его брату. Расскажи про это.
– Не понимаю…
– Тогда я объясню, – пообещал Каллий и поцеловал его.
Эразм почувствовал, как Каллий приник к нему накрашенными губами, прижался зубами, скользнул ему в рот языком. Разум протестовал, но тело таяло, а сердце едва не разрывалось.
Ослепленный, оглушенный, Эразм цеплялся за свою тунику: только бы не упала. Застыв в паре шагов от него, Каллий сжимал в руке золотой значок, который сорвал у него с плеча.
Тут и накатило понимание того, то они натворили. Губы больно пульсировали, земля уходила из-под ног. Эразм потрясенно посмотрел на Каллия.
– Теперь ты не можешь служить принцу. Ты осквернен, – жестоко и резко проговорил тот. – Скверну не отмоешь, хоть часами оттирай в купальнях.
– Как это понимать? – раздался голос Тархона. Оказывается, его привел Аден.
– Он поцеловал меня, – заявил Каллий.
– Это правда? – Тархон схватил Эразма за руку и больно ее сжал.
– Не понимаю… – пролепетал Эразм. Он ничего не понимал, даже когда услышал голос Адена:
– Это правда. Каллий даже пытался его оттолкнуть.
– Каллий!.. – выпалил Эразм, но Тархон запрокинул ему голову и в лунном свете увидел, что губы его перемазаны красной краской Каллия.
– Он твердил, что не может меня забыть, – сказал Каллий. – Что хочет быть со мной, не с принцем. Я объяснил, что это неправильно, а он сказал, ему плевать.
– Каллий… – повторил Эразм.