Гримм тоже покраснел.
- Достаточно, Бальдур.
Бальдур выгнул дугой бровь и нахмурился.
- И попытайся быть чуточку любезнее со своим отцом, парень. В конце концов, этот человек дал тебе жизнь.
С этими словами он повернулся и шумно прошествовал в коридор, гордо неся приподнятый подбородок, похожий на нос корабля, разбивающий волны.
Гримм подождал, пока Бальдур скроется из виду, затем расспросил у служанки, куда идти.
- Я проведу Джиллиан в ее покои, - сообщил он похожей на фею Мэри. - А стайке служанок он велел: - Позаботьтесь, чтобы у нас была горячая ванна и... - он озабоченно взглянул на Джиллиан. - Какую еду вытерпит твой желудок, девочка?
«Какую угодно», - подумала Джиллиан. Она так проголодалась!
- Всего, и побольше, - лаконично ответила она.
Гримм улыбнулся и, закончив давать распоряжения служанкам, повел Джиллиан в ее комнату.
Когда они вошли в комнату, Джиллиан восторженно вздохнула. Ее покои были столь же роскошно обставлены, как и весь Мальдебанн. В западной стене спальни красовались четыре высоких окна, в которые можно было любоваться солнцем, садящимся за горами. Полы устилали снежно-белые овечьи шкуры. Кровать была вырезана из полированной вишни, начищенной до блеска, и накрыта балдахином из легкого льняного полотна. В огромном камине весело горел огонь.
- Как ты себя чувствуешь, Джиллиан?
Гримм закрыл дверь и притянул Джиллиан к себе.
- Сейчас намного лучше, - заверила она.
- Знаю, все это, должно быть, довольно ужасно...
Но Джиллиан поцеловала его, не давая ему договорить. Гримм, казалось, был потрясен этим, затем он ответил на ее поцелуй так пылко, что у нее от предвкушения блаженства подогнулись ноги, и она вся отдалась этому поцелую, продлевая его, насколько было возможно, стараясь передать через храбрость и любовь, - ибо она подозревала, что они скоро понадобятся ее возлюбленному. Но вскоре она позабыла о благородных намерениях - между ними вспыхнула страсть.
Резкий стук в доверь мгновенно отрезвил их.
Гримм отстранился и подошел к двери, и совсем не удивился, обнаружив стоявшего на пороге Бальдура.
- Забыл сказать тебе, парень, ужин у нас в восемь, - промолвил Бальдур, заглядывая ему за спину. - Он целовал тебя, девушка? Ты только скажи, и я его проучу.
Гримм молча запер дверь. Бальдур за дверью вздохнул так громко, что Джиллиан чуть не рассмеялась.
Когда Гримм снова подошел к ней, она внимательно взглянула на него. Напряжение дня, очевидно, сильно подействовало на него: даже его обычно гордые плечи казались сутулыми. Когда же она представила себе, через что ему пришлось пройти за последние несколько часов, то пришла в ужас.
И сейчас он заботился о ней, когда самому, вероятно, очень хотелось бы побыть наедине с собой, чтобы разобраться с потрясениями, которые выпали ему в этот день.
- Гримм, - провела она легонько рукой по его щеке, - если не возражаешь, я могла бы немного отдохнуть, прежде чем встречаться с кем-либо еще. Может, мне можно будет пообедать сегодня в своей комнате, а завтра познакомиться с замком?
Она не ошиблась. В выражении его лица отразилась смесь тревоги и облегчения.
- Ты уверена, что хочешь побыть одна? Уверена, что чувствуешь себя достаточно хорошо?
- Гримм, я чувствую себя удивительно. Не имеет значения, что было со мной этим утром, - все прошло. Сейчас мне бы хотелось просто расслабиться, подольше полежать в ванной и поспать. Подозреваю, здесь есть такие люди и места, с которыми ты хотел бы возобновить знакомство.
- Ты удивительная! Ты знаешь об этом, девочка?
Проведя рукой по ее волосам, Гримм отвел выбившуюся прядь за ухо.
- Я люблю тебя, Гримм Родерик, - прочувствованно сказала Джиллиан. - Ступай и встреться со своими людьми, и осмотри свой дом. Не торопись. Я всегда буду тебе рада.
- Чем я заслужил тебя? - вырвались у него слова.
Джиллиан слегка прикоснулась губами к его щеке.
- Я все время задаю себе этот же вопрос.
- Я хочу быть с тобой сегодня, Джиллиан. Мне это необходимо.
- Я оставлю дверь незапертой.
И она подарила ему ослепительную улыбку, обещающую ему весь мир, - если только он придет.
Гримм бросил на нее нежный взгляд и вышел.
***
- Пойди к нему. Я не могу сам этого сделать, настоятельно попросил брата Ронин.
Оба мужчины смотрели через окно на Гримма, сидящего на валу, окружающем замок, и глядящего на деревню. Наступила ночь, и крохотные огоньки окон мерцали, как отражения звезд, усеявших небо. Замок был сооружен так, чтобы с него открывался вид на всю деревню. По его периметру проходила широкая каменная терраса, спускающаяся уступами к крепостным стенам. Терраса была окружена валом такой высоты, что, стоя на нем, можно было смотреть прямо на долину. Гримм в одиночестве сидел на стене вот уже несколько часов, переводя взгляд то на замок за спиной, то на долину внизу.
- Что бы ты хотел, чтобы, я ему сказал? - проворчал Бальдур. - Он твой сын, Ронин. И тебе когда-нибудь придется поговорить с ним.
- Он меня ненавидит.
- Значит, поговори с ним и постарайся помочь ему преодолеть эту ненависть.
- Это не так просто! - раздраженно бросил Ронин, но в его голубых глазах Бальдур увидел страх. Страх того, что в результате разговора с сыном Ронин может снова потерять его.
Бальдур вздохнул:
- Я попробую, Ронин.
***
Гримм наблюдал за долиной, готовившейся к ночи. Жители начали зажигать свечи и закрывать ставни, и до него доносились голоса родителей, зовущих детей в уютные домики, и фермеров, загоняющих на ночь скот. Картина покоя и гармонии. Он несколько раз поглядывал через плечо, но там из темных углов не косилась на него ни одна химера. «Возможно, - подумал он, - в четырнадцать у меня было слишком живое воображение». Возможно, что за те годы, пока он был в бегах и скрывался, его тогдашние ощущения извратились настолько, что все стало казаться пустым и разоренным, даже прошлое, некогда такое яркое. Его жизнь так резко изменилась в тот роковой день, что воспоминания вполне могли стать ложными.
Он действительно забыл, как на самом деле выглядит Тулут. Возможно, он забыл, что замок никогда не был по-настоящему грозным. Но как быть с отцом? Он собственными глазами видел, как тот припал к телу матери. Неужели он от потрясения и горя неверно истолковал и это событие? Как только эта возможность оформилась в его сознании, Гримм принялся изучать ее со всех сторон, и его замешательство возрастало.
Ранним утром он застал своего отца в южном саду, когда Джолин, по своему обыкновению, прохаживалась по территории замка, приветствуя зарождающийся день. Сам он шел к Аррону, чтобы отправиться с ним на рыбалку. Сцена мучительно запечатлелась в его памяти: избитая Джолин, лицо - сплошной синяк, склонившийся над ней рычащий Ронин, повсюду кровь, и в руке отца тот проклятый изобличающий нож.
- Красиво, да? - голос Бальдура прервал его внутреннюю борьбу.
- Да, - отозвался Гримм, слегка удивившись его появлению. - Такого я не помню, Бальдур.
Старик успокаивающе положил ему руку на плечо.
- Это потому, что так было не всегда. За последние годы, благодаря стараниям твоего отца, Тулут сильно разросся.
- Только подумать, я и тебя не помню, - задумчиво произнес Гримм. - Я знал тебя, когда был маленьким?
- Нет. Большую часть жизни я провел в скитаниях. Дважды я посещал Мальдебанн, когда ты был маленьким, но лишь ненадолго. Шесть месяцев назад корабль, на котором я плыл, разбился в шторм, и меня выкинуло на берег старушки Олбани. И я решил: это значит, что пора проверить, что осталось от моего клана. Я старший брат твоего отца, но мне очень хотелось посмотреть мир, так что я силой заставил Ронина стать лэрдом, и, надо признать, лэрд из него получился неплохой.