— Ладно, лорд Феликс. Я вхожу.
— Я пойду с вами, — быстро сказала Чариз.
Акаш бросил на нее неодобрительный и удивленный взгляд:
— Ни в коем случае.
Она поджала губы.
— Заставьте меня остаться.
Она видела, что. он размышляет, не приказать ли кому-то из корнуольцев связать ее, но решил, что лучше этого не делать. Или, возможно, он пожалел ее, осознав, насколько важно для нее увидеть мужа. Он говорил тихо, но непреклонно:
— Вы не должны ничего говорить. Не должны шевелиться, пока я вам не скажу.
— Обещаю.
— Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом, — мрачно сказал он и, повысив голос, крикнул: — Не делайте глупостей, лорд Феликс!
— Вначале бросьте оружие. И помните, один неверный шаг, и Тревитик мертвец.
Акаш взглянул на Чариз, она кивнула, и оба положили оружие на землю, после чего направились ко входу в шахту.
— Прикрой нас, — шепнул Акаш Талливеру, когда они прошли под тяжелыми деревянным балками, поддерживавшими свод.
Талливер кивнул, и Акаш вместе с Чариз вошел внутрь.
На мгновение сумрак ослепил ее. В промозглом туннеле стоял жуткий холод. Воняло летучими мышами, затхлостью и разложением. Она осторожно прошла вперед, чувствуя обнадеживающее присутствие Акаша рядом с собой.
— Черт тебя подери, Чариз, — выругался Гидеон.
Голос его доносился с противоположной стороны туннеля.
— Уходи отсюда.
— Нет, она останется, — сказал Феликс. — Глупое благородство, моя дорогая сводная сестричка. Ты подарила мне еще одного заложника. Спасибо.
Когда глаза ее привыкли к полумраку, она увидела, что Феликс наставил дуло прямо ей в грудь. Это был большой неуклюжий пистолет, тот же, что и вчера. Она посмотрела на него и увидела на его лице отчаяние. Затем она взглянула через его плечо на Гидеона. И не могла оторвать от него взгляд. Он стоял со связанными за спиной руками. Он находился у Феликса за спиной, в нескольких шагах от него посреди импровизированного походного лагеря братьев.
Он смотрел на нее так, словно готов был убить. Черные глаза горели на его бледном лице, и уголки его губ были опущены, выражая недовольство. Наверное, он должен был производить впечатление человека беспомощного, но он, напротив, выглядел непреклонным, несломленным, величественным.
На скуле его была кровь, и под рваной рубашкой виднелись синяки и ссадины. Явное свидетельство того, как обращались со своим заложником братья Фаррел. Чариз, потрясенная, замерла.
— Гидеон…
Она шагнула ему навстречу, но остановилась, встретив его гневный взгляд. Только подумать, что она могла так переживать из-за того, что дух его будет сломлен. Он бы и сквозь бушующий ураган прошел. Синяки и ссадины лишь подчеркивали стойкость его духа.
Она мысленно вознесла благодарственную молитву Богу. Слезы жгли ее глаза. Но она должна была держать себя в руках. Испытание для них еще не закончилось.
— Ты, жалкое пресмыкающееся, — бросила она Феликсу. — Как смели вы бить связанного?
— Чариз, со мной все в порядке, — сквозь зубы процедил Гидеон. — Но ты у меня точно получишь по полной. Акаш, черт тебя дери, о чем ты думал, когда привел ее сюда?
— Вы опережаете события, строя планы на то, что будете делать, когда освободитесь, — язвительно заметил Феликс.
Он стоял спиной к стене, нацелив пистолет на Чариз.
— Я должен спросить себя, действительно ли мне нужны три заложника. Возможно, мне следует избавиться от одного из вас.
— Ты должен знать, что игра подходит к концу. — В голосе Гидеона отчетливо слышались властные нотки. — Сдайся, пока у тебя есть шанс молить суд о снисхождении.
Феликс скривился. Чариз он напомнил попавшую в капкан крысу. Но она не обманывалась относительно этой конкретной крысы. Крыса по имени Феликс и в капкане не была безобидна. Феликс знал, что проиграл, и, если бы ему представилась возможность, он всех потащил бы за собой в ад.
— Меня повесят, если поймают, — бросил им Феликс. — Я не дурак, сам в петлю не полезу. Я еще могу побороться.
— Это безумие. — Акаш подошел ближе. — Чего вы хотите добиться?
— Не подходи ко мне!
Феликс стремительно перевел дуло на Акаша.
Чариз воспользовалась тем, что Феликс отвлекся, и бросилась к Гидеону. Всхлипнув, она обвила его шею руками и прижалась головой к его груди. Она вдохнула знакомый запах и услышала ровный стук его сердца.
Он жив. Он жив.
Кожа у него была холодная, а рваная рубашка влажной после вчерашнего ливня. Он держался напряженно. Был миг, когда она с ужасом подумала, не вернулась ли к нему его болезнь.
Но затем она поняла, что он не болен, а зол. Он вибрировал от едва сдерживаемой ярости.
— Как ты посмела подвергнуть себя опасности? — прорычал он, пытаясь высвободиться из ее объятий.
— У меня нож, — прошептала она, подняв на него глаза.
Наконец он посмотрел ей в глаза. Желваки под скулами его дергались. Она прочла в его взгляде тревогу за нее. Но что самое главное, в его черных глазах она увидела отражение ее собственной тоски.
— О, черт, Чариз, — пробормотал он, раздраженно скривив губы.
Он наклонил голову и поцеловал ее быстро, но крепко. Поцелуй этот должен был; стать наказанием, но за осуждением она почувствовала полыхавшую в нем любовь.
— А теперь уходи, — сказал он тихо, но твердо.
— Рано еще.
Она порылась в кармане, ища маленький кинжал, который захватила с собой из Пенрина на всякий случай. Этот нож среди прочего раритетного оружия хранился в библиотеке в качестве экспоната. Возможно, этот нож не использовался со времен Черного Джека, но, перед тем как положить его в карман, она провела пальцем по лезвию и убедилась в том, что оно все еще острое.
Чариз бросила быстрый взгляд на Феликса и, воспользовавшись тем, что он пристально следил за Акашем, скользнула за спину Гидеону. Наблюдая исподволь за своим сводным братом, она принялась перепиливать веревки, которые стягивали запястья Гидеона. Там, где она стояла, было темно, но все же она сумела разглядеть красные полосы на коже Гидеона, и это заставило ее возненавидеть своих сводных братьев еще сильнее.
— Она никуда не уйдет. — Феликс боком, прижавшись спиной к стене, приблизился к Гидеону, продолжая держать на прицеле Акаша. — Она моя заложница. Не дадите мне уйти, я и ее прикончу.
— Там, снаружи, отряд из десяти человек, все вооружены. Возможно, подоспел отряд милиции, — безразличным тоном сообщил ему Акаш.
Не догадался ли Акаш о том, что она задумала, и не отвлекает ли он Феликса нарочно. Прикусив губу, она еще ожесточеннее принялась перепиливать веревки.
— Даже если вы убьете всех нас, далеко вам не уйти.
Феликс презрительно хмыкнул. Он осмотрелся, словно искал путь к отступлению.
— Еще как уйду. Никто не рискнет стрелять в меня из опасения ранить ее.
— А как насчет лорда Баркета? Ты намерен его бросить?
Голос Гидеона был полон презрения.
Феликс пожал плечами, не повернув головы в сторону Гидеона. Он не спускал глаз с Акаша.
— Пусть сам выпутывается. Он может подать петицию в палату лордов, и его, как члена палаты, возможно, помилуют, в то время как я для них заурядный преступник.
— Вы и есть заурядный преступник, — спокойно сказал Акаш.
Феликс, дрожа от злобы, шагнул кАкашу.
— Заткни свой рот, черномазый ублюдок.
— Сдавайся, Фаррел, — спокойно сказал Гидеон. — Если будешь вести себя тихо, я попробую добиться для тебя снисхождения. Ты по крайней мере останешься жить.
— Чтобы сгнить в тюрьме? Нет, уж лучше сразу сдохнуть.
Теперь он был значительно ближе к Чариз и Гидеону, чем вначале. Она с утроенной энергией налегла на веревки, моля о том, чтобы в темноте Феликс не заметил, что она делает.
— Продолжайте в том же духе, и смерть вас не минует, — угрюмо ответил Акаш.
— Вы говорите так, словно мое поражение — дело решенное.
— Так оно и есть.
Гидеон напряг мышцы, и последние нити веревки лопнули.