– А, так это тебя по учебе посылают. Денег хватит на поездку? Или институт финансирует?
Ну ничего общего с моими мечтами, где все отыгрывают положенные им роли. Надо говорить прямо, вот чтоб прямее некуда.
– Влад Салют пригласил меня на кастинг. Он только что мне звонил.
Папа приподнялся и навел пульт на экран, звук заметно убавился. Ура!
– Этот дурак в наколках? – слегка поморщился он. – Который шепчет в микрофон сладенькие песенки?
Мое настроение упало, тяжестью осело в животе.
– Он один из влиятельнейших певцов и продюсеров в стране, – заявила я.
– И сколько стоит участие в этом кастинге?
– Да нисколько! Ты что, не видел рекламу? Это же проект федерального канала.
Мама вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– Забудь об этом, ты никуда не едешь.
Настроение упало к пяткам. Кажется, я даже пошатнулась.
– Мама, ты что? Я же не могу упустить такой шанс! Ты разве не думала, что я могу стать знаменитой?
– Там будет куча девчонок, которым твой Салют-Шмалют тоже пообещал золотые горы. Толпа инфантильных девиц, жаждущих получить дешевую популярность своими кривляньями. И кастинг пройдут только проплаченные.
– Но я не прошу денег! На билеты, на проживание у меня все есть… И вообще Влад выделил меня из тысяч заявок за мой талант. Мамуль, ты же сама говорила, что тебе нравится, как я пою.
На гладком лице мамы легко читалось: «Какая же у меня наивная дочь».
– Допустим, ты пройдешь этот кастинг, получишь место в шоу, выступишь несколько раз по телевизору и станешь звездой. Зачем это тебе? Колесить по стране с концертами, выступать перед малолетней публикой, которой можно скормить любой шлак. Твоему мужу это понравится?
Как удар в лоб получила.
– Так у меня нет мужа!
– Рано или поздно появится, – не поменяла направления мама. – И кто будет воспитывать твоих детей, если ты будешь скакать по сцене то в одном городе, то в другом?
В этом вся она. Для нее признак благополучной семьи – когда отец содержит все семейство, а неработающая мать занимается домом и детьми. Патриархальная идиллия, которую она навязывает мне и старшим сестрам. А их у меня аж три штуки.
Пришлось привычно взять себя в руки, чтобы избежать скандала.
Я понизила ставки:
– Давай не будем так далеко заглядывать в будущее. Ты права, я не одна такая замечательная, там будет много конкуренток. Ну что плохого в том, что я поучаствую в движухе? Будет что в старости вспомнить.
Мамины пальцы напряглись, словно она была готова в любой момент разорвать журнал.
– Юнона, а ты не подумала о репутации своего отца? Он очень уважаемый человек, и многие могут неправильно расценить появление его дочери на сцене, в стразах и в окружении полуголых танцовщиц с трансвеститами.
Что за бред! Я же не в стрип-клуб на работу устраиваюсь! Мама так молодится со своими пластическими операциями и регулярным шопингом, а мыслит зачастую как старушка, которая, поминутно крестясь, весь день смотрит телевизор.
– Ну ма-а-ам…
– Не мамкай. Пойдут сплетни, люди будут думать, что папа проплатил твое участие. Или что ты с кем-то переспала.
– Бред! – не стерпела я. – У меня хорошие оценки, приличные фотки, я не вожусь с дурными компаниями и даже сама зарабатываю на свои хотелки.
– Конечно, конечно, – терпеть не могу этот мамин тон. – А платит тебе папа.
Да, я работаю в одном из папиных ресторанов официанткой. И делаю это прилежно, никогда не опаздываю и не косячу. Правда, со своего блога я получаю более ощутимый доход.
Понимая, что озвучивать это вслух бесполезно, я опустилась перед диваном на колени и прижала к щеке папину руку. Холодный циферблат часов неприятно прилип к коже.
– Папуль, ну скажи хоть что-нибудь. Я твоя гордость, я твоя умница. Я совершеннолетняя, я могу ехать куда хочу…
Он вздохнул, как перед принятием непростого, но очень важного решения.
– Пока ты не замужем, ты наш ребенок. Слушай маму, она тебе добра желает.
Я вскинула голову.
– Я взрослая!
«Желательница добра» картинно приложила руку ко лбу.
– Посмотри на себя, взрослая ты наша. В детской одежде и с рогами на голове.
От обиды свело губы. Что плохого в ободке с ушками и ночнушке с русалочкой Ариэль?
Ох, а если мама узнает, что Влад Салют говорил со мной по видеосвязи и лицезрел все это? Да ее удар хватит.
А можно я не буду дословно смаковать этот позор? В тот вечер я впервые за всю жизнь засыпала на мокрой от слез подушке.
Единственное, что капельку утешало, – я не додумалась вести онлайн-трансляцию, стремясь поделиться радостью с подписчиками.
Блин, какая же детская мысль.