И в то же время рисковать было нельзя. Нужно было по горло загрузить Нормана работой. Как только к нему вернутся силы, снова последует всплеск активности. И очень скоро никакие замки не смогут удержать Нормана…
Да, Фаулер мог запереть двери, но если Норман задастся целью, он с легкостью вырвется из своего плена. Как только ему в голову придет мысль «задача — сбежать», его ловкие пальцы мигом соорудят какой-нибудь проникатель сквозь стены или передатчик материи, и тогда все, конец.
Но у Нормана было одно полезное свойство. Если заставить его работать — на благо Фаулера, разумеется, — все его своеволие сойдет на нет.
Розоватое освещение высокой кабинки выгодно оттеняло лицо Вероники. Она передвинула бокал с мартини и произнесла:
— Но, Джон, я не хочу за тебя замуж.
В бокале, который вертели пальчики Вероники, играли отблески света. Как все-таки она была хороша — даже для известной модели известного агентства. И Фаулер так хотел удержать ее.
— Почему же?
Она смущенно пожала плечами. С того самого дня, как она встретилась с Норманом, Вероника вела себя слегка странно. Фаулер дарил ей дорогие подарки, задабривал разговорами, и иногда это действовало, но в общем и целом он чувствовал: с каждым днем Вероника отдалялась от него. Да, умом девушка не блистала, но у нее неплохо была развита интуиция. Которая и удерживала ее от замужества с Джоном Фаулером.
— Может, мы просто слишком похожи, Джонни? — задумчиво предположила она. — Даже не знаю. Я… кстати, как поживает твой полоумный слуга?
— Тебе он все не дает покоя? — В голосе Фаулера проскользнуло раздражение. Слишком уж она заботилась о Нормане. Похоже, не надо было пускать ее в дом, вот только выбора не было. — Давай забудем о Нормане. С ним все в порядке.
— Джонни, я честно думаю, что ему надо бы обследоваться. В тот день он выглядел каким-то совсем больным. Ты уверен…
— Конечно уверен! За кого ты меня принимаешь? И вообще, он и так находится под наблюдением врача. Норман просто слабоумный. Я тебе это двадцать раз повторял. Может, ты мне все-таки поверишь? Он… регулярно ходит к врачу. Просто он слегка разнервничался, увидев тебя. А сейчас с ним все хорошо. В общем, забудем о Нормане. Мы ведь говорили о свадьбе, а?
— Это ты говорил, не я. Нет, Джонни. Боюсь, ничего из этого не выйдет.
Глаза Вероники слегка блеснули, отражая мягкий свет, и по ее лицу пробежала тень сомнения — или подозрения? От женщин с таким складом ума, как у Вероники, никогда не знаешь, чего ожидать. Фаулер мог найти аргументы на любое ее возражение, но аргументы были для нее пустым звуком, ибо все ее убеждения представляли собой непоколебимый монолит.
— Ты выйдешь за меня замуж, — твердо заявил он.
— Нет. — Она бросила на него тревожный взгляд и глубоко вздохнула. — Пожалуй, Джонни, сейчас я могу тебе об этом сказать. Совсем недавно я решила выйти замуж за другого человека.
— За кого это? — Ему хотелось закричать, и только неимоверным усилием воли он сдержался.
— Ты его не знаешь. Это Рэй Барнаби. Я… окончательно это решила, Джон.
— Мне это имя ничего не говорит, — ровным голосом ответил Фаулер, — но я постараюсь узнать о нем как можно больше.
— Ну, Джон, не будем ссориться. Я…
— Вероника, ты выйдешь замуж за меня, и только за меня. — Даже сам Фаулер поразился жесткости своего голоса. — Поняла?
— Не будь идиотом, Джонни. Я тебе не принадлежу.
— Я не идиот! Я просто ставлю тебя в известность.
— Джон, я буду поступать так, как сама захочу. И не будем ссориться.
До сих пор, до этой вспышки ледяной ярости, Фаулер и не осознавал, что женитьба на Веронике превратилась для него в навязчивую идею. Он отвык от неповиновения — безграничная власть над Норманом позволила ему ощутить сладкий вкус тирании. И сейчас Фаулер долго рассматривал Веронику в розоватом освещении кабинки, пытаясь совладать с голосом и не сорваться на крик.
— Что ж, Вероника, если это твое последнее слово, я позабочусь о том, чтобы ты жалела о своем решении всю жизнь, — наконец процедил он.
Она отодвинула свой недопитый бокал почти с такой же яростью, какая кипела внутри его.
— Не выводи меня из себя, Джон, — гневно заявила Вероника. — У меня тоже есть характер. Меня всегда что-то в тебе отталкивало.
— Ты обо мне еще и не такое узнаешь, если не…
— Хватит, Джон, — отрезала она и поднялась со своего места, поправляя сумочку на плече.
Даже в мягком свете было видно, как заострилось ее лицо — гневные складочки пролегли вдоль носа и рта Вероники. И в этот миг Фаулер ощутил какое-то противоестественное торжество, ведь в своей ярости она была так безобразна. Но даже эта внезапная уродливость не поколебала его намерений.