— Глас поднебесный, ты меня удивил, — после паузы произнёс Кошчи, — Пожалуй, я тебя выслушаю. Так что там о моей судьбе?
— Ага, ты уже боишься!.. — возликовал невидимый собеседник.
«Что за наивность, Создатели!» — покачал головой Хозяин.
— Так слушай! Нам известно, что ты самонадеянно именовал себя Хозяином, забыв о том, что единственный хозяин над нами — Его Величество Король. И чтобы доказать это тебе, самозванцу, Его Величество нашёл способ пленить тебя и сковать твою силу.
«Вот уж точно, природа на детях отдыхает. Прежние короли были поумнее», — с некоторой тоской подумал Кошчи, а вслух произнёс:
— И что же я должен королю?
— Немного, — хихикнули сверху. — Отдать Его Величеству свои возможности и заставить мир забыть о своём существовании.
Если бы Хозяин в этот момент ел или пил — непременно бы подавился.
— Так что скажешь? — не выдержал паузы тайный.
— Мне нужно подумать, — медленно ответил Кошчи, — все такое вкусное… прямо, не знаю, с чего начать…
— Думай, — милостиво разрешил донельзя довольный голос. — И не пытайся сбежать, в этой темнице случайно забыли не одного узника, так что вечность в твоем распоряжении.
Кошчи усмехнулся: в чем, в чем, а в этом стражник совершенно прав, вот только правду каждый понимает по-своему. Шум, лязг и скрежетание прекратилось, из чего пленник сделал вывод, что сложное устройство больше не используется. Ему действительно было о чем подумать. Пленник лег на спину и положил руки за голову.
VI
София медленно брела узкой извилистой улочкой, где-то на приморской окраине города. Впервые девушка столкнулась с тем, что совершенно не представляла — как ей поступать дальше. Первый раз никого не было рядом, чтобы поддержать, посоветовать, просто пожалеть… Наверное, подсознательно она надеялась на помощь Хозяина, но того не было в замке. Во время их последней встречи Хозяин обмолвился, что некоторое время будет отсутствовать, какие-то дела на море. Возможно, именно поэтому София и пришла на берег, в то место, где несколько недель назад их подобрала шлюпка с весёлыми рыжими гребцами. Ах, какая тогда получилась замечательная морская прогулка!
Девушка вышла на песчаный берег и остановилась в растерянности… Разумеется, здесь её никто не ждал сегодня. Угрюмые серые волны накатывались на песок, по небу бежали низкие свинцовые тучи, даже рыбаков не было в море.
Конечно, София совершила непростительную ошибку. Ей бы пойти в порт, поговорить с моряками — глядишь, кто-нибудь и вспомнил бы, что видел где-то «Прекрасную Альсину», может, даже посоветовал бы, какой из кораблей направляется в те края… Но так уж случилось, что, прожив всю жизнь в приморском городе, девушка ни разу не была в порту.
А здесь было пусто. Только около мыса, защищающего порт, болталась на якоре какая-то посудина. Эта безрадостная картина оказалась последней каплей. Силы внезапно оставили Софию, она опустилась на песок и горько разрыдалась.
Слёзы душили девушку, застилали ей глаза, поэтому, появившегося из-за холма незнакомца она просто не увидела. Если бы такой человек встретился ей, к примеру, в городе, София обязательно постаралась избавиться от его сомнительного общества, и уж ни в коем случае не стала бы с ним разговаривать. Но сейчас с ней не было никого, кроме охватившего её горя, а слёзы — плохой советчик.
— Так-так-так! — незнакомец уже стоял рядом и всем своим видом выражал участие и сопереживание.
Хотя, говоря по совести, именно вид его и внушал некоторое опасение. Немного доверия заслуживает человек, одетый, в равной степени, богато и неряшливо. Если бы у Софии были силы, она непременно заметила бы, что костюм на незнакомце сидит довольно нелепо, словно не на него шит. Но девушке было не до того, ей оказалось достаточно, что хоть кто-то заинтересовался её бедами. А незнакомец, не теряя времени, продолжал:
— Что же заставляет плакать столь милую девушку? Может, добрый дядюшка Ришли сможет помочь высушить эти горькие слёзы?
И Софию словно прорвало. За считанные минуты она выложила незнакомцу все свои беды. Девушка совершенно не отдавала себе отчёт — кому и зачем она это рассказывала, просто рядом оказался кто-то, готовый выслушать. И Ришли изо всех сил старался не уронить себя в глазах девушки, старательно входя в роль внимательного слушателя. Он кивал головой, поддакивал, охал, словом — всячески сопереживал девушке. Когда же бурный поток слов, густо перемешанный со слезами, начал иссякать, незнакомец торжественно проговорил: