— Соль! — вскричал Ашот.
Считают, что соль не пахнет, но, как ни странно, еще не дойдя до родника, ребята почувствовали ее одуряющий запах. Так чувствуют его козы, всегда испытывающие потребность в соли.
Три друга с трех сторон окружили родник и, опустившись на колени, начали лихорадочно лизать его покрытые солью берега… Они горстями зачерпывали из родника воду, пили ее, и, чем больше пили, тем больше разгоралась в них неутолимая жажда соли:
— Довольно! — наконец оторвался от родника Ашот. Он боялся, что такое количество соли может погубить товарищей, не видевших ее целый месяц.
Ребята отошли от родника и, умышленно повернувшись к нему спиной, сели на камни. Однако они и так чувствовали его манящую силу. Каждым нервом, каждой клеткой своего организма мальчики ощущали оздоровляющее действие этого живительного вещества — соли.
Долго сидели они так, и мало-помалу их начало охватывать чувство удовлетворения. Так бывает и с людьми, долго страдавшими от жажды. Пьют-пьют, и кажется им, что никогда не напьются! Но вот прошло какое-то время, и больше их не тянет к воде.
— Ну, теперь надо подумать о Шушик и Саркисе, — сказал Ашот.
— Я отнесу, — вызвался Асо.
Гагик тоже открыл было рот, но, подумав о медведе, ничего не сказал. В нем снова поднялась внутренняя борьба. Мысленно упрекнув себя в слабоволии, он решительно поднялся с места, отломал большую соляную сосульку и… зашагал с нею по направлению к пещере.
Ашот и Асо обменялись взглядами.
— Ты много взял, оставь половину! — крикнул Ашот.
Гагик молча подчинился. Он слышал, что долго голодавшим людям не дают сразу много есть. То же, вероятно, относится и к соли. Но не придет ли в пещеру медведь?
Мальчик невольно оглянулся. Товарищей не видно. Ужас! Впрочем, хорошо, что их нет, — не увидят, как он боится. Но разве он боится? Нет! Он ведь не Саркис, сын Паруйра.
Так, сам себя подбадривая, Гагик осторожно шел вперед, пробираясь среди кустов.
И вдруг его остановил какой-то шорох. Сердце бурно застучало.
Он сделал еще несколько шагов вперед и снова услышал шорох. В висках застучало, холодный пот выступил на лбу, ноги не слушались. Возмущенный собственной трусостью, Гагик заставил себя продолжать путь и мало-помалу добрался до лестницы. Тут он обернулся, погрозил кому-то кулаком и твердой поступью уверенного в своих силах мужчины поднялся наверх.
Сердце его было полно радости. Сегодня он один-одинешенек бродил по местам, «кишмя кишащими медведями и барсами». Мать, если услышит, не поверит, не поверят и товарищи а селах. Ах, если бы они были здесь!
— Слышишь, Саркис, я тебе соль принес! — еще с порога крикнул Гагик.
— Соль!.. Соль! — раздались сразу два возгласа — один резкий, мальчишеский, другой тонкий, жалобный.
И не успел Гагик поведать о своем полном опасностей путешествии, как кусок соли был выхвачен из его рук. Сидя у огня, Шушик лизала доставшийся ей обломок, и Саркис, держа свой кусок в руках, подпрыгивал и не переставая выкрикивал:
— Соль, соль, соль!
ГЛАВА ПЯТАЯ
О том, что рассказала следы больших и малых копыт
После ухода Гагика Ашот и Асо довольно долго просидели у родника, чувствуя, как постепенно успокаиваются их возбужденные нервы. Теперь, когда и воды и соли у них было достаточно и той ужасной опасности, которая до последней минуты им угрожала, больше не существовало, снова вставал вопрос о питании. И, словно мания, начала преследовать ребят мысль об убийстве медведя.
Отчаяние могло бы снова охватить их, если бы непредвиденный случай не подлил масла в уже угасавший светильник их надежд.
Это произошло совершенно неожиданно.
Асо заметил красневшие на кустах на вершине скалы какие-то ягоды. Он не сказал о них Ашоту. «Зачем? Пусть себе посидит, отдохнет в этом теплом углу, а я пойду принесу», — решил он и поднялся к кустам. Но вместо того чтобы набрать ягод, вдруг опрометью бросился обратно.
— Что случилось? — удивленно поднял на него глаза Ашот.
Вместо ответа Асо достал из-за пазухи клочок каких-то волос и протянул Ашоту.
— Что это?
— Шерсть.
— И что же?
— Ничего, кроме того, что я нашел шерсть. Это — темная, а вот и белая.
Ашот в недоумении пожал плечами, но потом, что-то сообразив, спросил: — Где ты ее нашел? — Там, наверху, в кустах.
— Странно… Не приходило же сюда колхозное стадо?