Но долго отдыхать зингарцу не пришлось. Царившую тишину прорезало зловещее шипение. Источником его была змея. Извиваясь она подползла к большому глиняному кувшину, стоявшему у дома по соседству, и заползла внутрь.
Монтейро подошел поближе, желая знать, что будет дальше. За жизнь свою он не волновался. Видения не ставили своей целью убить его, они выбирали другие жертвы.
Но на этот раз, похоже, обошлось и вовсе без смертей.
Спустилась тьма.
Вернулась боль.
Но лишь за тем, чтоб через миг погаснуть.
Вновь появились краски.
Как выяснилось, зингарец совершенно зря беспокоился. За время видения, вблизи не появилось ни одного «лилового». Похоже, грабители неспроста выбрали для промысла именно это место. Любопытством жители окрестных домов не отличались.
Монтейро даже не пытался отыскать ту дорогу, по которой он сюда пришел. Так не выберешься, а скорее еще больше заплутаешь. Монах просто решил идти прямо на полдень и никуда не сворачивать.
План сработал замечательно. Не прошло и четверти колокола, как зингарец очутился на оживленной улице.
Удача к нему возвращалась! Вот и видение на этот раз закончилось благополучно. Зингарца очень угнетала мысль, что он своим поспешным выбором мог лишить мальчишку жизни. Быть зрителем — это одно, а выступать в роли судьи совсем другое.
— Добрый человек, — обратился Монтейро к одному из прохожих, — не укажите путь к постоялому двору «Морской Змей»?
— Вам сейчас по этой улице, — начал объяснять дорогу немолодой стигиец, — в сторону заката идти надо. Как увидите трехэтажный серый дом, сворачивайте направо. Потом прямо и через четверть колокола прям к «Змею» и выйдете.
— Спасибо, — поблагодарил стигийца Монтейро.
Только он собрался последовать по указанному пути, как взгляд его уперся в толстого торговца, несшего на шее короб с фруктами.
— Груши! Спелые груши!
Опять. Зингарец был готов головой об землю биться. Когда же этот кошмар наконец закончится?! Он начал высматривать в толпе мальчишку. Если верить видению, он вот-вот должен был подойти к торговцу.
— Самые вкусные груши! Самая низкая цена!
Толстяк продолжал зазывать к себе покупателей. Вот только в реальном мире торговля у него не клеилась. Груши никто не желал приобретать, в том числе и мальчишка.
Ободренный увиденным зингарец двинулся в таверну, тихонечко насвистывая мотивчик песенки про злостное предательство. Стесняться было нечего. Если кто и заметит, так решит, что блаженный.
— Дяденька, смотри, какой у меня кувшин!
Голос был удивительно знакомым. Монтейро не потребовалось много времени, чтобы понять, кому именно он принадлежит.
Зингарец очень медленно повернул голову. Мальчишка сидел на том же месте, что и Монтейро в призрачном мире. Вот только кувшин находился не у дома напротив, а стоял прямо перед мальчишкой.
Монах посмотрел на солнце. По сравнению с видением оно немного сместилось в сторону заката. Это означало, что у мальчишки было в запасе время, чтобы оттащить кувшин к своему дому, а змея уже успела заползти внутрь.
— Правда, большой? – спросил паренек у зингарца и начал просовывать руку в горло сосуда. Она не пролезала, но мальчишка не сдавался.
Одно слово. Хватит всего лишь одного слова, чтобы спасти эту жизнь. А можно просто взять и вырвать кувшин со змеей из рук мальчишки. Но тогда он сделает очередной шаг к безумию. А это было совершенно невозможно, тем более сейчас, когда он обрел ключи к спасению. Но и смотреть на смерть ребенка он был не в силах. Заветные слова уже вертелись на языке, и рука была занесена, готовая вышибить кувшин с ползучим гадом.
Но время шло, а зингарец так и стоял. Мальчишка пропихнул руку внутрь, а через мгновение громко вскрикнул.
Монтейро отвернулся от него и пошел прочь. Он так и не смог сделать выбор. Эта смерть всё-таки осталась на его совести.
Оставшееся до постоялого двора расстояние зингарец преодолел без приключений. Может, наконец повезло. А возможно, причина крылась в странном приказе Карфота, обращенном к одному из «лиловых». Монтейро расслышал лишь одну фразу, но и она заставляла задуматься. Зеленоглазый велел «отсечь все концы, ведущие к монаху». По своему положению в иерархии стигийских магов Карфот явно стоял повыше подмастерья.
В «Морском Змее» Монтейро был однажды. Он и еще двое монахов приходили сюда, чтобы забрать «внезапно почувствовавшего слабость» брата. Заведение зингарцу не понравилось. После прибытия на Побережье у него выработалась стойкая неприязнь к магии во всех её проявлениях. За причиной далеко ходить было не надо. Конечно же, дело было в проклятье.
Монах молча прошествовал сквозь обеденную залу к лестнице. Правда, не удержался и бросил короткий взгляд на сцену, где юные прелестницы снимали с себя последние остатки и так не богатого гардероба. Косых взглядов, о которых предупреждал «лиловый», почему-то не наблюдалось.
Комната, как и сказал Карфот, оказалась не заперта. Обстановка внутри и вправду располагала скорее к развлечениям, а не переговорам. Главным местной достопримечательностью вне всякого сомнения являлась гигантских размеров кровать. На ней без труда уместилось бы человек семь-восемь. А вот стул в комнате был один, равно как и стол.
Монтейро присел на краешек царского лежбища, сложил руки на коленях и стал ждать. Волнение, охватившее монаха, было столь велико, что мысли его пришли в оцепенение. Он просто сидел, смотрел в одну точку и страшно переживал.
Из этого ступора его вывел стук в дверь.
— Да, — отозвался монах.
— Это Рашил, — донесся голос из-за двери. – Я могу войти?
— Конечно, — возможно, с излишней поспешностью произнес зингарец.
Представителем Хозяев оказался полноватый офирец с очень приятным лицом. Даже полностью лиловый камзол не мог развеять того ощущения доброжелательности, что исходило от этого человека.
— Вы, я так полагаю, Монтейро?
Монах кивнул.
— Замечательно, — сказал Рашил. – Карфот поручил мне заключить с вами сделку. Если вы не передумали?
— Нет, — подтвердил свои намерения Монтейро. – От договоренностей я отступать не намерен.
— Просто прекрасно, — всплеснул руками офирец. – Знаете, столь редко среди митриан попадаются разумные люди.
Зингарца аж перекосило от двусмысленности фразы.
— Вы не обиделись? – поспешил поинтересоваться Рашил. – Я не собирался говорить про ваш орден гадости, но отрицать некоторую закостенелость мышления просто невозможно.
— Всё в порядке, — развеял его сомнения Монтейро. – Что вы желаете получить в обмен на спасение от проклятья?
— У вас хорошая хватка, молодой человек, — похвалил зингарца Рашил. – Стремитесь сразу разрешить все вопросы.
— Спешу уладить свою проблему, — не стал кривить душой Монтейро.
Зингарец и вправду очень боялся, что его накроет очередное видение. А может статься и не одно.
— Не всё так просто, — сказал офирец. – Вы несомненно превосходно ориентируетесь в вопросах веры, но я всё-таки уточню пару деталей. Монтейро, вы осознаете последствия своего поступка?
— Почему вы все пытаетесь меня разубедить? – поинтересовался зингарец. – Сначала Карфот, теперь вы. Какое вам дело до моих отношений с богами?
— Платой за нашу услугу, — ответил Рашил, — явится ваша служба. Вы будете держать нас в курсе всех событий, происходящих в вашем ордене. Иногда мы будем поручать вам раздобыть те или иные сведения. Ответьте мне, Монтейро, зачем нам слуга, который не проживет и двух дней?
— Думаете, Митра меня покарает? – усмехнулся монах. – Он в Сартос и не заглядывает. В противном случае я бы с вами не говорил.
— Не судите о богах по человеческим меркам, — предостерег офирец Монтейро. – Это несколько иные существа. Они редко откликаются на молитвы, зато очень скоры на гнев. Мы отнюдь не жаждем уговорить вас отказаться от соглашения. Мы просто стараемся предостеречь от опрометчивых поступков. Возможно, Митра и не обратит внимания на вашу измену, подобное не редкость. Только не надо считать, что вам всё дозволено. Храните верность постулатам своей религии.