— Не думаешь, что там засада? – поинтересовался зингарец.
— Если что и было, то сняли, — ответил зеленоглазый маг. – Всех «лиловых», что поблизости располагались, на твои поиски отрядили. Надо рискнуть.
— Хорошо, я согласен, — сказал зингарец. – Веди.
Склад, и правда, оказался в двух шагах. В голову Монтейро закрались подозрения, что не просто так Карфот в этот курятник прятаться побежал. Хотел «лиловый» в своем тайном убежище побывать, вот и забрался поближе к нему. Наверняка, и в том саду с абрикосами от погони укрыться можно было. Но это дело прошлое.
— Что-то тихо здесь, — задумчиво произнес «лиловый», глядя на неказистое одноэтажное здание, в котором находилась схоронка.
Монтейро прислушался, но ничего такого не заметил. Птицы поют, насекомые жужжат, с соседних улиц голоса человеческие доносятся. Слишком мнительным Карфот стал. Не ко времени это.
— Я один пойду, — сказал зеленоглазый. – Жди меня на этом месте.
Зингарец собирался возразить, но Карфот ему не позволил.
— И не спорь! – велел он и направился к складу.
Слушаться приказов мага Монтейро, разумеется, не собирался. Нельзя позволять стигийцу бесконтрольно запасаться алхимическими снадобьями, которые он может исхитриться и применить против него. Дождавшись когда Карфот скроется за дверью, зингарец двинулся следом.
Ступал бывший монах мягко, аккуратно, стараясь, чтобы «лиловый» не расслышал его шагов. К счастью, внутри домик оказался еще меньше, чем это представлялось снаружи. От входной двери шел узкий коридор, направо было ответвление к кухне, налево к крохотной комнатке непонятного назначения. Путь Монтейро лежал прямо, к комнате, вход в которую прикрывало толстое синее полотнище. Из-за него доносился приглушенный голос Карфота. Слов зингарец разобрать не мог.
Немного постояв перед тканью, дабы убедиться, что никто не заметил его появления в доме, Монтейро слегка сдвинул в сторону полотнище и заглянул внутрь комнаты.
Там царил настоящий хаос. В тусклом свете двух лампад зингарец сумел различить тысячи стеклянных осколков на полу, погруженных на полфаланги пальца в маслянистый раствор сизого цвета. На поверхности его плавали стебельки, листики, корешки, листья бумаги и остатки порошков, что не желали стать составной частью жидкости. Еще в комнате находилось шесть мертвецов. Тела их были обезображены до неузнаваемости, отличить их друг от друга возможным не представлялось. Похоже, многие алхимические составы перед тем, как оказаться на полу, успели засвидетельствовать своё почтение лицам мертвецов.
Карфот замер на коленях посреди комнаты и плакал. Его не пугало то, что маслянистый раствор касается его кожи. То ли он знал, что смесь не имеет силы, то ли ему было всё равно.
Монтейро стоял не в силах стронуться с места. Он даже не решался сделать щель пошире или же наоборот задернуть ткань. В груди зингарца неприятно покалывало. Он не сразу распознал это чувство, словно оно было и не его вовсе. Звалось оно жалостью. Монтейро явственно представлял себе, как мучились эти шестеро перед смертью, и било его от этого мелкой дрожью. Из глаз его полились слезы. Он оплакивал ту боль через, которую прошли эти «лиловые». До смерти их ему не было никакого дела. Все люди смертны. Смешно отрицать неизбежное, а вот тем, кто причиняет боль нет оправдания.
Временами Монтейро отрывался от причитаний и ловил себя на мысли, что не его это переживания. Он настоящей боли и не испытывал-то никогда, а сейчас так убивается.
«Всё-таки прав Карфот», — думал он. – «Я схожу с ума или уже сошел. Не помог мне договор с Хозяевами, мой собственный мозг меня и предал».
Но вскоре он выбросил этот и прочий бред из своей головы. В такой момент должно проявлять сострадание к несчастным, а не бороздить океаны собственного сознания, гоняясь за несуществующими призраками. С ним всё хорошо, а этим беднягам было очень плохо.
Карфот так и не заметил, что за ним наблюдают. Он поднялся с колен, подошел к самому дальнему от зингарца мертвецу. Усевшись рядом с ним и уложив его обезображенную голову у себя на коленях, «лиловый» начал ему о чем-то шепотом рассказывать. Иногда он срывался на плач, иногда его лицо искажала гримаса гнева. В конце он в полный голос вознес молитву Сету, прося Змея позаботиться о душе несчастного, и перешел к следующему телу. Здесь всё повторилось Снова долгий монолог, снова боль и гнев. Но никакой наигранности не ощущалось. Зеленоглазый маг не просто отдавал свой долг, ему и вправду было что сказать этим людям. При жизни он, видимо, не успел и стремился заполнить этот пробел сейчас, пока еще сам ходит по земле.
Монтейро чувствовал, как неумолимо убегает время. Ему надо было спешить, а он ждал. Столь велико было его почтение к этим несчастным. Когда Карфот направился к последнему из мертвецов, зингарец задвинул ткань и покинул дом. Столь же бесшумно, как и проник внутрь.
Через четверть колокола вышел и Карфот.
— Замаскироваться не получится, — сказал он, подходя к Монтейро.
Зингарец всем своим видом демонстрировал нетерпение. Переминался с ноги на ногу, тер руки. Ни к чему Карфоту знать, что он был внутри и всё видел.
— Следовало ожидать, — фыркнул Монтейро. – Идем.
Он первым сделал шаг в сторону восхода, туда, где его ждал незнакомец из темноты.
— Перебью ублюдков, — прошептал себе под нос Карфот. – Сетом клянусь.
— Ты что-то сказал? – переспросил всё прекрасно слышавший Монтейро.
— Нет, — покачал головой «лиловый». – Тебе показалось.
И снова зингарец шагал впереди, зато Карфот отставал от него теперь всего на несколько шагов. Как действовать в случае, если им повстречаются «лиловые», Монтейро и его связанный клятвой и жаждой мести подручный не договаривались.
Несколько раз Монтейро оборачивался, чтобы убедиться, что Карфот всё еще следует за ним. Стигиец в силу выработанной годами привычки ходил совершенно бесшумно вне зависимости от того состояния, в котором пребывал. Сбегать и идти резать своих бывших подчиненных зеленоглазый вроде бы не собирался, но вид у него был препоганый. На лице гримаса боли, правое веко то и дело дергалось.
Зингарец отлично понимал чувства своего попутчика. Привычный мир рушится, а ты ничего не можешь сделать. Только смотришь, как события приобретают всё более зловещие очертания. И самое неприятное это знать, что во всем этом твоей вины нет ни на грош. Просто так сложилось, что судьба избрала своей жертвой именно тебя. Но он, Монтейро, сумел выпутаться, с честью преодолеть все испытания, а в том, что это получится у Карфота, он сильно сомневался.
Неожиданно «лиловый» расхохотался. Смех у него был безумный.
— Митрианец, ты богами проклятый везунчик! – не прекращая смеяться, он сказал Монтейро. – Нас уже должны были десять раз схватить! Так просто не бывает. Ни одного патруля не повстречали, а их здесь должно быть как блох на собаке. Далеко нам еще?
— Почти пришли, — сказал Монтейро. – Где-то в следующем квартале.
— Хорошее место твой маг выбрал, — без иронии поведал Карфот. – В этом районе раньше заезжие конфиденты селились, комнату здесь всегда без проблем найти можно было. Сейчас агенты предпочитают ближе к базару устраиваться, но у народа местного прежние привычки остались. Болтают мало, лишнего стараются не замечать.
— И о чем это говорит? – спросил Монтейро. Он уже окончательно уверился в собственной удаче в деле незапланированных встреч с «лиловыми» и мог позволить себе отвлечься на беседу.
— Скорее всего, твой человек – стигиец, — ответил зеленоглазый. – Из Черного Круга. За их людьми замечена приязнь к этому месту.
— Сейчас всё узнаем, — сказал зингарец, указывая на крепкий трехэтажный дом. – Вот она – цель нашего путешествия. Ты исполнил свою часть договора, можешь быть свободен.
Карфот окинул взглядом строение, словно силясь понять, кто или что может находиться за его стенами.
— Я уже сказал, — напомнил зингарцу маг. – Я с тобой, желаю лично поприветствовать твоего человека из грез.