Ладно, не мое это дело.
Я положил «Лингвистику» обратно на полку и пошел выручать Леона.
В музыкальном отделе мне пришлось обратиться к консультанту — полной пожилой женщине с желтыми полосами и доброжелательным лицом. К сожалению, запись песни «И снова гудят корабли у причала» еще не поступила. Не желаю ли я послушать записи новейшей музыки? Я пожелал, но что-то новейшая музыка мне не понравилась: тягучая, как мармеладная резинка. Что-нибудь другое, пожалуйста.
Леон поглядывал на часы.
— Ты торопишься? — спросил я.
— Нет, но… если ты решил обойти все отделы…
— Больше никуда не пойду. — Я повернулся к консультанту:
— "Хорал" Древесникова? Да, мы послушаем.
У-у, какое вступление! Это подойдет. Что еще? Тетра-симфония «Жизнь человека» — пойдет! Можно и баллады Милтоуна: как-никак он был пилотом, прежде чем нашел себя в музыке. Композиторов прошлого века? Кто там? Скрябин, Равель, Прокофьев, Хиндемит — отлично, возьму всех. А это что за кристалл — «Песни великой революции»? Можно послушать?
Я вздрогнул, когда мужественный баритон запел по-русски — сдержанно и как-то очень доверительно: «Мы ехали шагом, мы мчались в боях…» Я увидел: скачут по степи всадники в краснозвездных шлемах, пригибаясь к конским шеям, руки с саблями вытянуты вперед…
Да, не зря я заглянул сюда. Одна «Гренада» чего стоит! Куча кристаллозаписей громоздилась на столе, я заполнил бланк заказа и попросил все это доставить в гостиницу.
Консультант сказала с максимально доброжелательной улыбкой:
— Ведь ты Улисс Дружинин, я не ошиблась? Вчерашнее твое выступление на Совете мне очень не понравилось. Оно может оказать вредное влияние на молодежь.
— Это еще почему? — вмешался Леон.
— Я много лет работала с детьми и знаю. Дети очень впечатлительны. Подумай сам, что будет, если после таких необдуманных выступлений у подростков начнется космическая лихорадка? Разве ты забыл, как они восприимчивы?
Леон готов был вспылить, я поспешил увести его прочь.
— Классная дама из гимназических романов! — ворчал он, пробираясь вслед за мной к выходу из рипарта. — Попадись к такой в руки — закормит до удушья сладкими пряниками… Ах, деточки, не ходите в космос…
— Брось, Леон. Классная дама, может, по-своему права. Мы помчались, а надо ехать шагом.
— Вот как! И это говоришь ты, Улисс Дружинин?
Я промолчал. Мы вышли на улицу, в людской водоворот. Принято считать, что век урбанизации кончился, да и статистика показывает, что население старых городов значительно уменьшилось, люди предпочитают селиться «на природе», — а вот же как запружен город, какие толпы на площадях…
— Да, перенаселенность — вещь нешуточная, — сказал Леон. Должно быть, вид праздничных толп вызвал у него те же ассоциации. — В твоей речи, Улисс, мне больше всего понравились два слова: «преодолеть инерцию». В том-то и штука! Домоседы всегда составляли большую часть человечества. Оно привычнее — накатанная колея жизни. И спокойнее. Что говорить — план расселения во времени грандиозен. Но я не уверен, что, когда настанет время практического осуществления, не появятся влиятельные классные дамы обоего пола. Они начнут вопить: «Одумайтесь! Куда вы хотите ввергнуть бедное человечество! Ах-ах! Вы хотите, чтобы люди повернули вспять, чтобы они дрались с хищными ящерами в черных болотах мезозоя? Фи!..»
Шедшая навстречу пожилая чета испуганно отпрянула в сторону.
— Что за манера — кричать на улице, — донеслось до нас по-русски.
— Слышишь? — усмехнулся я.
— Именно кричать надо! — Леон все же понизил голос. — Надо расшатывать инерцию. Нельзя откладывать на дальние времена выход в Большой космос, если есть возможность сделать это сегодня. Улисс, мы не одиноки, ты знаешь сам. Будем драться за разведывательный полет.
— Решение Совета может отменить только сам Совет.
— Так заставим его отменить! Организуем выступления в печати, опрос общественного мнения…
— Вряд ли поможет опрос. Получится примерно та же картина, что при голосовании в Совете. Даже хуже.
Леон остановился, загородив мне дорогу. Он смотрел на меня беспокойно и удивленно.
— Не пойму, что с тобой творится, Улисс.
— А что такое?
— Какой-то ты… смирившийся… Зачем ты подарил мне значок? Для чего набрал столько барахла? Что ты задумал, Улисс?