— Помещение подвальное, параша, пахнет псиной. Питание плохое?
— Плохое, — подтвердил Попов, — продуктовые передачи поедаются полицейскими, письма перлюстрируются.
— Пытают?
— Пытают. Почки поотбивали, — пожаловался Попов.
— Приложи, помогает, — Пелл протянул Попову пятицентовик, похлопал по плечу, — приободрись, парень, приятно покачаться под перекладиной, потешить публику!
Приглядевшись, Питер прочитал произведения предыдущих постояльцев:
— Папа, продай поросят, посули прокурору пять песо — пусть помилует!» — посмеялся, приписал: «Поросята потонули — попробуй посулить поросячьи пятачки, паскуда!»
Применяя пульверизатор, Пелл принялся покрывать потолок подвала причудливой порнографией. Попов подавал полезные предложения. После пятой пикантной позы, предложенной Поповым, Пелл присвистнул:
— Плохой парень! Пошляк! — позже протянул Попову перепачканную пастой пятерню, — Попофф, подружимся?
После принятия поздравлений Пелл позвал полицейского:
— Помыться! Полотенце! Постель! Правила приема пленных помнишь? Пентагон поможет припомнить! Почему потолок похабщиной покрыт? Пожрать принеси! Пива! Попов простужен — пенициллину! Правое плечо… Прочь, потная полицейская падла! Пасть порву!
Полицейский пулей понесся покупать пиво. Пелл присел, предложил Попову «Правила поведения пленного парашютиста»:
— Почитай, пригодится при пытках.
Попов поделился припрятанной «Примой».
Понурый подвал преобразился. После пыток Попов перевязывал Пелла, потом приятели пели песни: «Полюшко-поле», «Платочек», «Постой паровоз», «Прощай, Пенсильвания», «Потаскушка Пегги», «Парашютист под пальмой похоронен», «Последнее прости».
Пелл поведал Попову про полный препятствий путь простого парашютиста: «Прага — Плейку — Пакистан — Портсаид — Палестина — Пномпень. Пункты приземлений, перестрелки, погони прострелено плечо, побаливает печень». Помянул приятелей: Пауэрса, покойного Пеньковского…
Попов позавидовал: «Пришлось пожить!» Подумав, перечислил: «Партсобрания, планы, прогрессивки, профсоюзные путевки, преферанс, похмелье по понедельникам, подагра, полиартрит. Приелось… Переменил профессию — папуасы, Паола, подвал…»
Пелл показал Попову пытки перцем, пластырем, полиэтиленовым пакетом, посоветовал порошок против подагры, переспросил про политпросвещение, профтехобразование. Попов по памяти пересказывал Паустовского, Пруткова, Пастернака. Питеру понравилась поэма Пушкина «Полтава».
— Прекрасное произведение! — признался Пелл.
Проходили понедельники, пролетали пятницы — про пленников позабыли. Пелл примечал: Попов погрустнел, перестал петь, порою плакал, прикрывшись подушкой, плохо понимал происходящее. Пневмония прогрессировала. «Пропадет парень,» — подумал парашютист; предложил побег.
Попов покорно помогал приятелю проводить подкоп, пассивно повиновался приказам Пелла, постоянно повторяя: «Поймают повесят».
Подкоп потихоньку продвигался, потом произошло прискорбное происшествие — Пелл позабыл про предел прочности. Провалился пол, Попова придавило плитой песчаника. Питер принялся пилить плиту пряжкой, подбадривая потерпевшего: «Потерпи, Попофф!» Попова придавило после полудня — Пелл пилил по пятницу, прочистил подкоп, поднял плиту — поздно: пребывание под песчаником, потемки, пятидневный пост подорвали психику парня. Попов попросил Пелла:
— Паола, подари поцелуй…, — посасывая палец, постоянно пел:
Питер Пелл понял — Попов помешался. Прибыли полицейские психиатры, повязали Попова полотенцами, повезли прочь…
Потеряв Попова, Пелл перестал переносить проклятый подвал: прогнул проржавевшие прутья, придушил постового, перемахнул проволоку — прощай, правосудие! Простодушные полицейские преспокойно писали пульку…
Перепрыгивая промоины, Пелл пробирался по проспекту Процветания. Полночь. Подле памятника пирату Пьеру Потрошителю Питер приметил позднего прохожего. «Проклятье!» — подумал парашютист, подхватывая прочный полированный прут, — «Придется перебить подонку позвоночник». Прохожий приблизился — перед Пеллом предстала прекрасная португалка, полуприкрытая порванным пончо. Пелл, припомнив печальное повествование Попова, поразился: «Паола Перейра после полуночи прогуливается по панели?» Покраснев, Паола прошептала: «Педро Перейра, потеряв при погроме поместье, пакгаузы, плантации — повесился… Пришлось пойти, просить подаяние»